Темный бог вечности

Стратег выжимал из растерзанного скримера все возможное и даже больше, отчего запасы энергии таяли на глазах. Нормальный для машин такого типа еле слышный шелест двигателей перешел в пронзительный свист. Красные искры на концах энерговодов превратились уже чуть ли не в факелы фиолетового цвета и совершенно противоестественной длины. Но своего Стратег все-таки добился. Скример на вполне приличной для этих условий скорости упрямо лез вверх.

Воздуховод, по всей видимости, был сугубо технологический, временный, и обеспечивал техническим неочищенным воздухом шахтные разработки. С одной стороны, это было даже и неплохо, поскольку на пути не возникало никаких препятствий в виде очистных сооружений, всяких там энергетических силовых захватов для крупного мусора и фильтров тонкой очистки воздуха. Построен он был крайне неряшливо, вкривь и вкось, с использованием выработок и всяческих заброшенных тоннелей. К тому же, он сильно пострадал в инциденте – где-то тут подорвались ракеты, которые хотели запустить по Гнезду, и именно на Северный шахтоквартал дождем валились сбитые боевые машины гвардейцев. Можно было представить, что творилось на верхних, предназначенных под жилье, уровнях шахтоквартала, если даже здесь, в магистральном воздуховоде, из раздрызганных мощных когда-то стен во все стороны торчали здоровенные обломки бетонных плит. Стратегу то и дело приходилось менять направление движения, а машина управления слушалась плохо, вести ее приходилось не вперед, а вверх, она шаталась и раскачивалась из стороны в сторону как пьяный люмп на гидропонном Бродвее. Стратег начал заметно нервничать, дергаться и ругаться сквозь зубы, что отнюдь не способствовало спокойствию Виктора. Корявые бетонные плиты скользили вниз, иногда придвигаясь так близко к энерговодам, что у Виктора замирало сердце. Фары скримера, направленные не в сторону движения, а в стену воздуховода – как только Стратег умудрялся управляться с чертовой колымагой в таком диком положении? – на мгновение выхватывали из темноты длинные овальные нашлепки на его грязных и даже на вид омерзительно липких стенах. Нашлепки были похожи на волдыри или опухоли и покрыты шевелящимися перепутанными волосами, если за таковые можно было считать нитевидные образования в палец толщиной. Местами нити образовывали между двумя нашлепками что-то вроде обрывков настоящих паучьих сетей. Вот только сеточка такая, существуй она на самом деле, увеличена была бы сравнительно с привычной не в одну тысячу раз. И тут Виктор вспомнил, что о пауках – мутантах в воздуховодах он как-то раз уже слышал еще в доконфликтные времена, совершенно случайно оказавшись на совещании у Ховрина. Ростом они были, разумеется, не с элефанта, но питались крысами, так что тесное общение с этими очаровашками вряд ли могло кому-нибудь доставить удовольствие.

Слышал он и объяснение этой удивительной мутации, причем из первых уст, от наимудрейших азерских высоколобых. Все дело было, вроде бы, в скорости воздуха. У насекомых легких нету, вместо легких какая-то хрень, названия которой Виктор не помнил, какое-то производное от слов "ахинея" и "трахать", трахинея, что ли, какая-то или трахтея. Очень, кстати сказать, это словечко всех совещантов тогда развеселило… Так что дышат букашки весьма хитроумно, можно сказать, телом дышат, потому и не вырастают в нормальных условиях, что кислород внутрь тела пролезает с трудом. Называется это у яйцеголовых премудрым словом "диффузия". Но в воздуховодах-то совсем другое дело. Скорость движения воздуха там сумасшедшая, диффузия многократно ускоряется, а если просто по человечески, то ветер в воздуховодах буквально загоняет им в тело кислород. Вот они и растут. Как на дрожжах.

Тогда, на совещании, обсуждалось резкое падение воздухообмена в нескольких шахтокварталах Западного сектора. Чтобы люди стали задыхаться, до этого дело, естественно, не дошло. А вот промышленность и особенно гидропоника, которая воздух жрет тысячами кубометров на ферму в день, просто взвыли. Сперва-то грешили на Старую Даму, а когда разобрались, то оказалось, что это как раз мутанты – пауки просто-напросто перекрывали воздуховоды своими сетями. Сети собирали на себя всю дрянь, которую засасывало в воздуховод, и, в конце концов, затыкали его чуть ли не как пробки.

Представить себе паука, пищей которому служат не мухи, а крысы и прочая подобная живность, было жутковато. Слава богу, эти пауки жить могли только в воздуховодах. Совершенно не понятно было, кстати, как это они охотятся на крыс? Крысы в воздуховод не полезут, дуры они, туда лезть, да и что бы им там делать? А для пауков выходить в обычные штольни, что для людей нырять… нырять?.. а почему бы и нет? Вон, дельфины всякие еще как ныряют за рыбой, жрать захочешь – нырнешь. Правда, если охотясь на крыс, пауки "ныряют" во всякие там штреки и штольни, нахрена им тогда сети? Кого они в эти самые сети станут в воздуховоде ловить? Скорпионов, что ли?