Темный инстинкт

Так и осталось неизвестным, что бы ответил Сидоров или кто-то другой на эту вопросительную мольбу, потому что в дверь вдруг забарабанили кулаком, а потом Пита буквально отшвырнуло в сторону, дверь с грохотом распахнулась, и на пороге возникла растрепанная, задыхающаяся от ярости Алиса. Зверев и Корсаков пытались ее удержать, но она с неожиданной для своей хрупкости силой отпихнула их от себя и выпалила прямо в лицо опешившему от неожиданности брату:

— Прекрати ломать комедию! Он же ни в чем не виноват! Оставь его в покое, дурак несчастный!

Глава 30

ОПЯТЬ СЕМЕЙНЫЕ ТАЙНЫ

— Алиса, немедленно уйди, — прошипел Новлянский. — У нас серьезный разговор.

— Уйти? Ну уж нет! — Она быстро пересекла комнату и встала за спинку кресла Файруза. — Ты что это вытворяешь? Теперь все на него свалить задумал? На него, да?

И то, что он парс, даже сумел приплести?

— Димка, уведи ее отсюда! — крикнул Петр. — Она пьяна!

Корсаков попытался было удержать Новлянскую, но она снова яростно отпихнула его:

— Ты-то что еще?! Сам же первый орал, что тут одна сплошная ложь, а теперь… Оставь меня в покое!

— Алиса, но ведь тут посторонние, возьми себя в руки.

Мы же не знаем, это может быть гораздо серьезнее, чем нам кажется… Ведь можно только повредить. — Корсаков пытался ее урезонить. — Семье повредить…

— Семье?! Чем еще можно повредить нашей обожаемой семейке? — выкрикнула Алиса. — Отойди от меня!

И ты такой же, как они. Вам человека продать ничего не стоит. Да! Продать, в тюрьму запихнуть, со свету сжить — лишь бы только с глаз долой, лишь бы в семье все оставалось шито-крыто, лишь бы только не всплыли шашни этой шлюхи и…

— Заткнись! — Пит шагнул к сестре и отвесил ей звонкую оплеуху.

— Убери руки! — Зверев схватил его за свитер и отшвырнул прочь. — Не смей к ней прикасаться!

Кравченко во время всей это баталии не двинулся с места. Краем глаза он видел, что так же выжидательно вели себя и Мещерский с иранцем. Сидоров наблюдал за домочадцами Зверевой тоже молча и с заметным любопытством.

— Оставьте Агахана в покое! — выпалила Алиса, задыхаясь. — Это просто скотство вот так его подставлять!

Кравченко отметил одну странную деталь: Новлянская, не так давно недвусмысленно доносившая ему на Корсакова, обвиняя его в убийстве, теперь пламенно и зло защищала от точно таких же подозрений секретаря. И Кравченко никак не мог отделаться от мысли, что весь этот ее «благородный эмоциональный порыв» — не что иное, как очередная ложь, явно преследующая какую-то определенную цель — цель, очень важную для Алисы.

— Нашли на кого спихнуть, да? Обрадовались? — Она оглядела собравшихся. — А ты? — она обернулась к брату. — Ты всегда ЕЙ служил как собака, как шавка: она свистнет, и ты уже мчишься на задних лапках: чего изволите, госпожа? И в этом тоже услужить не терпится, да?

В этой чертовой комедии? Думаешь, я не слыхала, как вы вчера с ней сговаривались, как еще похитрее облапошить тут всех? Как ты ей сказал про колодец и про то, что семья не пострадает, если они убедятся, что это сделал парс!!!

— Замолчи, дура! — взвизгнул Новлянский. — Что ты городишь?

Тут Сидоров встал с кресла. Молча подошел к нему и буквально выволок его за дверь. В комнате никто не проронил ни звука: все напряженно ждали.

— Такой разговор у тебя был со Зверевой? — Сидоров прижал Петра к стене. — Ну, быстро?

— Вы.., вы меня задушите…

— Ну?!

— Б-был. Раз я сказал вам, я не мог сначала не поставить ее в известность!

— Ты был на месте убийства Шипова? Ну?! В то утро был?! Это ты тащил тело к колодцу?! Ты хотел инсценировать?

— Я его не убивал!

— Я спрашиваю: ты тащил тело к колодцу?!

— Нет! Я клянусь вам.., чем хотите, матерью клянусь — я этого не делал! Я правду сказал! Я никуда его не тащил, не видел даже, я не был там! Мы с ним расстались в саду, я не лгу! Он был жив, когда мы расстались!!

Сидоров несколько секунд смотрел на него, затем отпустил, снова затолкал в комнату. А там Алиса словно ожидала их возвращения:

— Ну что, насекретничались? — прошипела она. — Все узнали? Дураки! Разве он скажет правду? Разве вообще кто-нибудь в этом доме скажет правду хоть раз? Нет, все будут только лгать, только спихивать на тех, кому оправдаться труднее всего, лишь бы.., лишь бы ОНА осталась в стороне! Ее-то не посмели побеспокоить!

— Алиса Станиславовна, что вы хотите всем этим сказать? — грозно и тихо осведомился опер. — Вы кого-то конкретно обвиняете?

— А ты догадайся, мент, кого я обвиняю! Что же вы все за столько дней не догадались, когда это же на ладони.., у вас под носом все творится! — Алиса презрительно сверкнула глазами в его сторону:

— Что ты смотришь на меня как баран на новые ворота? Обрадовались! Раскрыли дело, да? Ну берите его, берите эту «шестерку», — она схватила Файруза за плечо. — Забирайте его, ну? Если вам все равно, кого схватить, лишь бы закрыть дело!

— Никто не собирается закрывать этого дела, Алиса Станиславовна. Идет следствие.

— Никто? А почему тогда вы ЕЕ ни о чем не спрашиваете? Где она вообще, вы поинтересовались? Мы все тут — вот мы, а ОНА? С кем она и что они там вытворяют?