Темный лес

Двенадцатый год эры Кризиса. Расстояние между трисолярианским флотоми Солнечной системой: 4,18 светового года.

В космосе появилась еще одна щетка — флот Трисоляриса пересек второе облако межзвездной пыли. «Хаббл II» пристально следил за облаком и поэтому сразу же обнаружил волны, порожденные движением кораблей. На этот раз они выглядели совсем не как щетка. Они скорее походили на траву, внезапно начавшую расти в черной бездне космоса. «Травинки» удлинялись чрезвычайно быстро, вырастая, можно сказать, прямо на глазах. Они были более четкими, чем девять лет назад: за эти годы флот ускорился, и взаимодействие кораблей с пылью было легче увидеть.

— Генерал, посмотрите внимательно вот сюда. Что вы видите? — предложил Ринье Фицрою, указывая на увеличенную фотографию на экране.

— Их по-прежнему около тысячи.

— Нет, посмотрите внимательнее.

Фицрой долго рассматривал изображение. Затем он указал в середину щетки:

— Похоже, что… одна, две, три, четыре… десять щетинок длиннее, чем остальные. Они выдвинуты вперед.

— Правильно. Эти десять волн очень слабые. Их можно увидеть только после дополнительной обработки изображения.

Фицрой повернулся к Ринье. На его лице было то же самое выражение, что и десять лет назад, когда был обнаружен флот Трисоляриса.

— Доктор, значит ли это, что эти десять боевых кораблей разгоняются?

— Они все разгоняются. Эта группа быстрее прочих. Но это не боевые корабли. Количество волн увеличилось; теперь их одна тысяча десять. Анализ структуры этих дополнительных волн показывает, что объекты намного меньше, чем боевые корабли, идущие позади. Они во много тысяч раз меньше — размером с грузовик. Но мы все равно можем видеть создаваемые ими волны, поскольку их скорость очень высока.

— Такие маленькие… Это зонды?

— Да, по-видимому, зонды.

Это оказалось еще одним шокирующим открытием «Хаббла II». Человечество встретится с трисолярианскими объектами раньше, чем ожидалось — даже если это всего лишь десять небольших зондов.

— Когда они достигнут Солнечной системы? — нервно спросил Фицрой.

— Не могу сказать наверняка. Зависит от ускорения; но они однозначно прибудут раньше, чем флот. По консервативной оценке, на полстолетия раньше. Флот, очевидно, идет с максимальным ускорением, но по какой-то причине, которой мы не понимаем, они хотят достичь Солнечной системы как можно раньше. Поэтому они запустили зонды, которые могут разгоняться еще быстрее.

— У них есть софоны; зачем им тогда зонды? — спросил один из инженеров.

Они задумались, но вскоре Ринье сказал:

— Бросьте. Нам все равно не понять.

— Нет, — возразил Фицрой, подняв руку. — Давайте-ка попробуем разобраться хотя бы в части этой загадки. Мы сейчас смотрим на события четырехлетней давности. Вы можете вычислить точную дату, когда флот запустил зонды?

— Нам повезло, что флот запустил их на снегу… я имею в виду пыль… Это позволит нам определить дату по наблюдениям пересечений волн от зондов и волн от флота.

И Ринье назвал дату.

На мгновение Фицрой потерял дар речи; потом сел и закурил сигарету. Наконец он сообщил:

— Доктор, вы не политик. Как я не смог бы увидеть эти десять длинных щетинок в щетке, так и вы не понимаете, что эта дата — важнейший факт.

— Что такого особенного в этой дате? — недоумевал Ринье.

— В этот день четыре года назад я присутствовал на слушаниях СОП по проекту «Отвернувшиеся». На этом заседании Ло Цзи предложил воспользоваться Солнцем, чтобы отправить свое заклинание во Вселенную.

Ученые и инженеры переглянулись.

Фицрой продолжал:

— Как раз в это самое время Трисолярис прислал ОЗТ второй приказ, требуя уничтожения Ло Цзи.

— Уничтожения Ло Цзи? Он на самом деле так важен?

— А-а, вы о том, что он сначала был сентиментальным плейбоем, а потом стал строить из себя колдуна? Ну да, ну да. Мы все так думали. А вот Трисолярис думает иначе.

— Ну… а кто он, по-вашему, генерал?

— Доктор, вы верите в Бога?

Этот неожиданный вопрос на мгновение лишил Ринье дара речи.

— Бог? Сегодня это слово означает много разных понятий, несет много разных смыслов, и я не знаю, что именно вы…

— Я верю не потому, что у меня есть доказательства, а потому, что это относительно безопасно. Если Бог существует, то верить в него правильно. Если Бога нет, то я ничего не теряю.

Слова генерала вызвали у присутствующих смех.

— Вторая половина фразы неточна, — поправил Ринье. — Нам есть что терять, по крайней мере в научном плане… Даже если Бог существует — что с того? Какое он имеет отношение к тому, на что мы сейчас смотрим?

— Если Бог правда существует, то у него может быть представитель в мире смертных.

Все таращились на Фицроя почти целую вечность, прежде чем поняли смысл его слов. Тогда один из астрономов спросил:

— Генерал, о чем вы? Бог не выбрал бы своего представителя из нации атеистов.

Фицрой затушил сигарету и развел руками.

— Когда вы исключили все невозможное, то, что останется, окажется истиной, каким бы невероятным оно ни было. Вы можете предложить объяснение получше?