Мой взгляд нашел взгляд Люциана.
Он выглядел решительным, с веревкой на плече и щитом в руке. Его глаза были прищурены. Одетый в защитный жилет и армейские ботинки, доходящие до икр, он больше походил на солдата из футуристической истории, чем на современного рыцаря, пытающегося приручить дракона. Особенно дракона, который ему не принадлежал.
Свет струился из него, когда он смотрел на меня с таким состраданием, что мне захотелось блевать. Зверь начинал пробуждаться.
Снежного Дракона было недостаточно.
Я подпрыгнул в воздух. Первой частью, которая вырвалась из моей человеческой плоти, были крылья. Остальное последовало так, будто это была самая естественная вещь в мире.
Глубокие, темно-красные и фиолетовые чешуйки заменили человеческую кожу.
Смертоносный хвост.
Четыре лапы с острыми когтями вместо конечностей.
Ряды заостренных зубов. Грива толстых усиков захлопала, когда я покачал головой.
Я взревел.
Люциан все еще стоял на месте.
Я настроился и обнаружил его сердцебиение. Оно было учащенным, но не от страха. От адреналина, восхищения и предвкушения. Он был готов.
Он выставил щит перед собой и положил свободную руку на веревку, перекинутую через плечо.
— Давай покажем им зрелище, которое они никогда не забудут! — крикнул он на латыни.
Я начал хихикать. Зверь брал верх. Что бы я ни сделал, это не защитит Люциана от его гнева.
— Никогда не будет никаких заявлений прав. Ты не тот член королевской семьи, о котором пророчествовала Вайден.
Я сменил декорации Колизея на болото. Я любил болото; на болоте можно было делать так много вещей и быть самим собой. Устанавливать мины-ловушки, топить врагов в грязи, а они даже не заметят, как это произойдет. Зверь уже затуманивал мой разум.
Люциан выглядел ошеломленным болотом, которое внезапно появилось вокруг нас. Новый ужас зажегся в его глазах.
Я оставался неподвижным, скрытый, как валун, прямо перед ним. Затем зверь полностью взял верх. Я был по уши в дерьме.
Борьба была тяжелой. Не только против Люциана, но и против себя тоже.
Я почти сдался. Я висел на волоске. Убийство Люциана не было вариантом.
Я должен был сохранять контроль.
Люциан сражался хорошо.
Болото просуществовало недолго. Он был действительно хорош, единственный, кто действительно был достоин находиться со мной на этом ринге, если честно.
Он, наконец, потерял равновесие, когда я сотряс землю, топая ногами.
Так продолжалось долгое время. Как в глупой игре. Люциан попытался восстановить равновесие и сильно ударился об пол.
Зверю это показалось смешным.
Зверь бросился на Люциана. Люциан перекатился; мои лапы едва не раздавили его, всего в нескольких дюймах.
Я не хотел смотреть, но у меня не было выбора.
Я был напуган. Но в то же время мне нравилось в этом все. Я начинал злиться, когда он выскользнул из моих лап.
Битва бушевала.
Люциан отказывался сдаваться. Каждую крошечную щель пространства, которую он находил, каждую секунду передышки он использовал, чтобы одержать верх.
На каком-то этапе я думал, что он меня поймал. Это было так интенсивно. То, как толпа аплодировала. Их песнопения разносились по земле и сверлили мои чешуйки.
А потом он воспользовался веревкой.
Я даже не заметил, как он подошел.
Ублюдок только что был на земле, перекатываясь, чтобы увернуться от моих смертоносных лап, а потом он исчез, просто так.
Я услышал его крик сзади, когда он запрыгнул мне на спину.
Я слишком опоздал, чтобы атаковать его с помощью способности. Он с силой приземлился мне на позвоночник. Веревка обвилась вокруг одного из моих рогов. Того, до которого я не мог дотянуться.
Он сделал домашнюю работу. Он свесился с веревки.
Я попытался раздавить его в процессе слезания с моей спины, но он бил кулаками и швырял мое тело во все стороны. Я всего лишь сделал именно то, на что он надеялся.
Я запутался в веревках, наполовину задушенный.
Он унижал меня.
— Уступи, Блейк, ради нас обоих! Просто уступи!
Это был конец. Он собирался победить. Был ли он предсказанным королем или нет. Люциан всегда верил, что не имеет значения, что говорят люди, и до тех пор, пока ты веришь в это всем своим сердцем и признаешь это всем своим разумом, ты можешь добиться чего угодно. И это было все. Доказательство, стоящее за его верой.
Но зверь во мне отказывался уступать.
Я не был ничьим ягненком. Я — Рубикон! Меня нельзя приручить!
Сила, которая ослабла несколько минут назад, вернулась, усилившись в геометрической прогрессии. Мое тело разорвало веревку, удерживающую в ловушке.