Темный пульсар

Пиво приятно разлилось по организму. В голове немного прояснилось, а жар внутри слегка приутих.

– А ты не помнишь? – прищурился Степаныч и обмакнул усы в пену.

Я помотал головой, глядя, как Колченогий со звоном сгребает кружки с соседнего столика.

– С тех пор как ты пришёл в себя после ранения, ты из «Касты» практически не вылезаешь. Пьёшь, дебоширишь, с гостями лагеря на драки нарываешься. За эти две недели столько посуды в баре перебил, сколько до этого за четыре года наколотили. Ты за что вчера чуть Мула не задушил? Тебя от него еле оттащили, он уже хрипеть начал, едва Тёмному Сталкеру душу не отдал.

Я запустил пальцы в шевелюру, поскрёб голову. Кажется, что-то начало проясняться. В пьяном угаре последних дней я действительно много чего забыл, кроме самого главного. Я помнил, как погибла Настя и кто был тому причиной. Конечно, Мул сам лично её не убивал, но это он нанял Свинаря с его ублюдками. Если б не те уроды, не было бы вертолёта, его крушения и зомбарей в кустах. И я бы сейчас не заливал каждый день водкой невыносимое горе, а вместе с любимой радовался бы жизни, дожидаясь появления малыша. Видно, Мул на свою беду заглянул в «Касту», не знал, наверное, что я здесь был. Жаль, помешали мне расправиться с гнидой.

– Он сам напросился, – пробубнил я и стал глотать пиво, исподлобья наблюдая за Колченогим. Тот уже доковылял до стойки, сгрузил пустые кружки на столешницу и ждал, когда Бобр закончит разливать новую партию пенного.

– Какая разница, сам не сам. В лагере убийства запрещены – это закон! – жёстко сказал комендант. – Если у вас с ним какие-то счёты, разбирайтесь на нейтральной территории, а здесь каждая жизнь неприкосновенна. В общем, так, Колдун, – Степаныч пристукнул кулаком по столу. – Это последнее предупреждение. Или ты завязываешь с пьяными драками и берёшься за ум, или я выгоняю тебя из лагеря и отдаю приказ снайперам стрелять на поражение. Я хочу, чтобы «Светлый» остался островком стабильности, и ради этого пойду на всё, даже на разрыв отношений с тобой. Ты последний из старожилов, живая легенда этого места и всё такое, но, пойми меня правильно, я должен охранять здесь порядок и не позволю никому, даже тебе, нарушать общие для всех правила.

Прусак допил пиво, поставил кружку на стол, вытер ладонью усы.

– На тебе ещё долг непогашенный за погромленные вентиляторы, сломанный приёмник и побитые стены. Парни твои на той неделе часть долга хабаром погасили, обещали со следующей ходки полностью рассчитаться, но так до сих пор и не вернулись. Неспокойно мне как-то, как бы беда с ними не приключилась: выброс на днях уж больно сильный прошёл.

– Не каркай, Прусак, – скривился я. – Гиви с Бульбашем – тёртые калачи, им твой выброс, что два пальца об асфальт. Ушли в глубь Зоны, там хабар дороже. А что, много я задолжал? И как вообще я умудрился вентиляторы сломать?

– Завязывать тебе с водкой пора, – покачал головой Степаныч. – Вон уже всю память пропил, ничего не помнишь.

– Что надо, помню, – пробурчал я.

За соседним столом радостными возгласами встретили возвращение Колченогого с батареей полных кружек. Когда затихли вопли и стук пивной тары друг о друга, комендант сказал:

– Меньше надо мебелью и бутылками швыряться, тогда и платить бы за погром не пришлось.

– А я считаю, без приёмника даже лучше стало. Всё равно он только хрипел, а сейчас вон живая музыка. Всё как в дорогом ресторане.

– Угу! Баб только не хватает, – кивнул Прусак.

Я помрачнел, с хрустом сжал кулаки, глянул на него исподлобья.

– Хватит уже на людей волком смотреть, – спокойно сказал комендант. – Давай, Колдун, возвращайся к нормальной жизни. Сам знаешь, Зона она такая, сегодня тебя в золоте купает, а завтра последнее заберёт.

– Хорош лечить, Степаныч! Что вы все ко мне в душу лезете?! – я так треснул кулаком по столу, что кружки, звякнув, подпрыгнули. Гул в баре на мгновение стих, но вскоре все занялись своими делами.

– Ладно, прости. – Комендант похлопал меня по руке. – Ну, ты долго здесь не засиживайся, подлечись ещё немного – и домой. А завтра я жду тебя в своём кабинете. Придёшь?

Я отрешенно пожал плечами. Прусак вздохнул и мелко так покивал: дескать, он всё понимает.

– Бобр мне водки продаст?

– Я ведь тебя предупредил…

– Продаст? – с нажимом повторил я.

– Я скажу, чтоб он дал тебе бутылку. На большее даже не рассчитывай.

Комендант направился к бармену, который в это время принимал хабар у какого-то сталкера. Бобр замахал руками, показывая то на меня, то на потолок. (Дались ему эти несчастные вентиляторы!) Прусак взял торговца за грудки, подтянул к себе и что-то прошептал на ухо. Потом разжал кулаки, разгладил замятины на рубахе поникшего разом бармена, похлопал его по груди и направился к выходу.

Бобр достал из-под прилавка бутылку спиртного, водрузил на горлышко чистый стакан, подозвал Колченогого. Хромой поковылял ко мне, поставил водку на стол.

– Пару пива ещё принеси.

– Не наглей. – Помощник бармена бросил на меня косой взгляд, забирая пустые кружки. – Не надо испытывать моё терпение.

– Очень страшно, – бросил я ему в спину.