Темный рыцарь

В нескольких кварталах от меня, на Бенсон-хилл, жил Александр Стерлинг - мой возлюбленный гот. Мой вампир. Я вновь соединилась с ним, а его враг выпал из нашей жизни, так что на первый план теперь вышли повседневные проблемы наших отношений. Я встречалась с вампиром и понимала, что отныне мне придется хранить тайну, которой я никогда не смогу поделиться ни с Беки, ни с моими родителями и вообще ни с кем. Если я хотела, чтобы он остался в моей жизни, то мне нужно держать язык за зубами, навесить на черные губы замок.

Нам с Александром придется встречаться только после заката. Я никогда не смогу разделить с ним завтрак или ланч. Нам придется избегать зеркал в модных ресторанах и следить за тем, чтобы в состав блюд не входил чеснок.

А самое главное вот в чем - надо ли мне самой становиться вампиром, чтобы не расстаться с ним в будущем?

В тот вечер я встретила Александра у дверей особняка. С его плеча свисал рюкзак, в руке он держал зонтик.

- Пошли, - с гордостью сказал он и взял меня за руку.

- Куда ты собираешься повести меня сегодня? К могиле?

- Увидишь.

- В тот вечер ты был великолепен. В школе все решили, что это просто улет! В какой-то момент мне показалось, что ты и вправду хочешь меня укусить.

- В какой-то момент мне действительно этого хотелось, - сказал Александр и подмигнул.

- Наверное, тебе тяжело сдерживать свои порывы?

- У тебя тоже есть порывы, которые приходится сдерживать, - шутливо сказал он и пощекотал меня. - Почему я должен быть другим?

Я хихикнула. Мы прошли несколько кварталов и остановились перед загородным клубом.

- Ты что, шутишь?! Мой отец состоит в этом клубе.

- Значит, у него хороший вкус.

- Я никогда так не думала.

Вокруг площадки для гольфа, обнесенной невысокой оградой из металлической сетки, разрослись кусты в восемь футов высотой. Мы быстро перелезли через заграждение и оказались на площадке.

В списке всех тех мест, куда мне доводилось забираться без спросу, это не значилось.

- Если меня здесь застукают, то это действительно может погубить мою репутацию, - пошутила я.

Ночью поле для гольфа казалось таинственно-пугающим и прекрасным. Мы прошли через площадку, с которой выполнялся первый удар по лунке, и уселись на лужайке, над маленьким озерцом с освещенным фонтаном. Несколько плакучих ив, окружавших озеро, выглядели в темноте так, будто роняли черные кружева вместо листьев. На площадке царила зловещая тишина. Слышно было лишь стрекотание сверчков и мягкий плеск воды.

- Мне нравится, когда меня окружают красивые пейзажи, хотя ты их все затмеваешь, - сказал Александр, и я быстро его поцеловала. - А еще я люблю танцевать в необычных местах.

Он открыл рюкзак, достал портативный CD-плеер, включил, и из него понеслись завывания Мэрилина Мэнсона.

- Может, потанцуем? - предложил он и протянул мне руку.

Поначалу мы медленно танцевали на лужайке под томительную, вялую мелодию и, должно быть, представляли собой еще то зрелище. Мало кому доводилось видеть двух готов, танцующих в темноте на площадке для гольфа. Но по мере того, как песни набирали темп, мы кружились все быстрее, пока не выбились из сил, а потом подбежали к озеру и зачерпнули в ладони воды. Свет от фонтана упал на мое отражение, а вот там, где опустил руки в воду Александр, по ней пошла лишь рябь.

Я посмотрела на него. Он весело улыбнулся в ответ, даже не заметив, что его отражение отсутствует. Неожиданно у меня защемило сердце. Наверное, тоскливо жить, никогда не видя собственного отражения?…

Запыхавшись, мы плюхнулись на газон вокруг лунки и подняли глаза к звездам. Небо было ясным, если не считать далеких облаков. Здесь, на открытой площадке для гольфа, мириады звезд смотрели на нас с небосвода и, казалось, подмигивали именно нам. Их не заслоняли раскидистые кроны деревьев, и не мешал яркий свет уличных фонарей.

Александр сел и достал из рюкзака две баночки.

- Чего хочешь, червяков-гамми [17] , пауков или ящериц? - спросил он и снова полез в рюкзак.

- Червяков, пожалуйста.

Мы выпили и стали жевать ярко окрашенные мармеладки.

- А каково это, никогда не видеть своего отражения? - спросила я, ибо его отсутствующий образ по-прежнему не шел у меня из ума.

- Так ведь ничего другого я никогда и не знал.

- А откуда тебе известно, как ты выглядишь?

- По картинам, рисункам. Когда мне было пять лет, родители заказали наш семейный портрет одному из своих знакомых художников. Мы повесили его над камином в нашем румынском доме. Ничего красивее я раньше не видел. Художник уловил освещение, ямочки на щеках моей матери, радость в глазах отца, и все благодаря нежным мазкам своей кисти. Он сумел ободрить меня, когда мне было одиноко и грустно. Этот человек заглянул мне в душу, и тогда я понял, что хочу заниматься именно этим.

- Ему понравилось, как ты выглядел?

- Я уверен, что выглядел гораздо лучше, чем мое отражение, которого и быть не может.

В голосе Александра послышалось волнение, как будто он выражал свои мысли в первый раз.