Тень амёбы

Алкйона не сближалась более тесно с Чубаккой, а стала его спутником, очень медленно вращаясь вокруг него. Сейчас не составляло труда разглядеть детали его поверхности и (разумеется) это уже не было так похоже на кочан цветной капусты. Это вовсе не было похоже на что-либо, известное людям. В частности то, что ранее выглядело как срез, по которому кочан отделен от стебля, теперь напоминало выход пучка плотно уложенных бетонных труб огромного диаметра. Кромка одной из труб мерцала зеленым, как будто приглашая зайти. Хотя, почему «как будто»? Это и было приглашение. Между прочим, плотная укладка труб напоминала пчелиные соты, и Зенон даже намекнул, что Мартин Нарозник в 2004-м мог угадать насчет космической флоры и межзвездных пчел. Ликэ в ответ заметила: любые пчелиные соты — плотная упаковка цилиндров, однако не любая плотная упаковка цилиндров — пчелиные соты. Этими репликами они обменивались, уже герметизируя скафандры и проверяя навесное оборудование.

Ликэ и Зенону предстояло путешествие, похожее на уже многократно пройденный тест «вернуть кролика домой», только дистанция на порядок больше, а вместо возвращения кролика намечен визит в его нору… Точнее в его трубу. И чудеса ожидались на уровне последствий путешествия Алисы вниз по (опять-таки) кроличьей норе…

…Астронавты покинули шлюз Алкйоны и, привычно работая портативными движками, размещенными на скафандре, двинулись в путь примерно со скоростью велосипедиста. Ощущение сказочности происходящего, усиливалось: как будто подсознание не желало признавать реальность Чубакки, поэтому искало компромисс с сознанием и зрением…

…40 минут автономного полета — и вот они уже напротив входов в трубы. Диаметр был достаточен, чтобы в нее мог вплыть супертанкер (если бы таковой нашелся за орбитой Нептуна). И никаких признаков шлюзов или люков. Просто труба, открытая в космос, с зеленым световым сигналом по срезу и отсветами внутри. Дальше, в глубине — темнота. Впрочем, темнота совсем не выглядела пугающей, скорее она разжигала любопытство.

Астронавты медленно, аккуратно поплыли в уже привычной невесомости вдоль осевой линии трубы внутрь, и когда они продвинулись на пару сотен метров, вся внутренность трубы осветилась, будто имитируя тропический полдень при облачном небе. Свет шел непонятно откуда. Труба казалась бесконечной и абсолютно пустой, если не учитывать маленький объект на осевой линии где-то в полукилометре впереди.

По мере приближения они разглядели, что это хорошо знакомая аватара Джил Мба. По логике получалось, что это, вероятно голограмма, отрегулированная под видимый рост примерно полтора метра. В ее руках (точнее в лягушачьих передних лапах) был мячик. Причем точно такой, какие использовались в четвертой фазе тренингов для открытого космоса. Множественное число потому, что несколько таких мячиков было потеряно в космосе (что предсказуемо и неизбежно при таких играх). Зачем этот предмет оказался включен в состав голограммы Джил Мба пока оставалось непонятным…

…Дистанция сократилась до десятка метров, и аватара Джил Мба изобразила на своей мультяшной лягушачьей мордахе дружелюбную улыбку, после чего произнесла, очень убедительно двигая губами… А точнее: транслировала в эфир на частоте радиообмена, применяемой астронавтами.

«Приветствую, люди планеты Земли! У меня крайне важное сообщение для вас… — тут наступила длинная актерская пауза, а затем продолжение, — …Вы мячик потеряли. Вот, держите!».

С этими словами Джил Мба несильно, но прицельно бросила мяч, и Зенон Пекош, еще только осмысливая сообщение, машинально поймал его.

— Это что, не голограмма? — мгновенно отреагировала Ликэ Рэм и, протянув руку, чуть коснулась вполне реальной пластиковой поверхности мячика.

— О, черт! — выпалил Зенон, — Так получается что и лягушка не голограмма!

— Смешно получилось! — констатировала Джил Мба, снова придав лягушачьей мордахе выражение веселого дружелюбия.