Тень Азраила

Полковник поднялся, застегнул верхнюю пуговицу и надел фуражку. Он сунул в карман связку отмычек, так и лежавшую до сих пор на столе, достал часы, щелкнул крышкой и проговорил:

– Мне пора.

– Но как же вы будете добираться в столь поздний час? Тут ведь и коляску сейчас отыскать невозможно. Хотите – оставайтесь. У меня полно места.

– Не беспокойтесь, с минуты на минуту за мной заедет автомобиль. Мой chauffeur обязан быть точен.

– Тогда позвольте вас проводить, – вставая, проронил статский советник.

– Не стоит. Я с удовольствием прогуляюсь навстречу машине. Честь имею.

– Честь имею.

Недавний гость зашагал по каменной дорожке в ночь. Полусонная луна совсем вышла из облаков, и ее мягкий свет ложился на землю ровно, будто все вокруг – трава, деревья и дома – облили синькой. Скрипнула калитка. Откуда-то издалека донесся урчащий звук автомобильного мотора. Он нарастал с неимоверной для простого одноконного экипажа скоростью и через несколько секунд слышался уже в каких-нибудь двадцати саженях. Протарахтев где-то за дувалом, он снова умчался вдаль, чтобы вскоре исчезнуть совсем. Все стихло. Осталось только стрекотание кузнечиков да крик одинокого филина, невесть как очутившегося рядом с домом, в раскидистых ветвях магнолии.

Клим Пантелеевич затворил калитку и усмехнулся, вспомнив набор отмычек. «Да, – подумал он, – странное существо – человек. Он выдумал массу взаимоисключающих вещей, которыми продолжает пользоваться, вместо того чтобы исключить из употребления одно из них: замок и отмычка, пуля и броневой панцирь, яд и противоядие… А сколько еще придумает? Технический прогресс будет развиваться, а вместе с ним появятся и новые методы умерщвления людей. Стало быть, тень Азраила всегда будет преследовать человечество? Видимо, да, но только до тех пор, пока будет существовать эта цивилизация».

Рука незаметно потянулась к заветной коробочке с надписью «Георг Ландрин». Ардашев достал красную конфетку, положил ее под язык и уселся в плетеное кресло. «Итак, пора подвести итог еще одного дня. Теперь ясно, что Рапп встречался с министром народного просвещения, который никак не может быть связан с его убийством. Несомненно, Тихрани слишком трусоват для этого, да это ему было и не нужно, поскольку в таком случае он бы лишился пешкеша[86] за свои услуги. Бесспорно, это так. Хотя, надо признать, что эта сумма смехотворно мала по сравнению с той, которая хранилась в сейфе у Раппа. Однако если даже допустить такой невероятный факт, что Тихрани – коварный душегуб, то в таком случае становится непонятно, зачем ему надо было искать встречи с русским дипломатом и передавать секретные документы, частью собственноручно переписанные? Сущий бред. И вывод несомненен: вероятнее всего, министр не имеет никакого отношения к этому злодейству».

И в тот самый момент, когда Клим Пантелеевич хотел подняться, чтобы выключить лампу, послышался стук копыт приближающегося экипажа. И почти сразу на пол веранды плюхнулся плоский голыш с привязанным к нему куском бумаги. Шум быстро удаляющейся пролетки свел на нет вспыхнувшее желание немедленно броситься к калитке. Понимая, что преследование бессмысленно, Ардашев осторожно отвязал веревку и развернул послание. Текст был написан вязью. Он гласил: «Если не хочешь, чтобы тебя считали безумцем, не ищи того, чего нельзя найти».

IX

Горы уже облачились в легкие сумеречные платья. И только Демовенд еще сохранял едва заметные очертания и не скрыл до конца свою гордую наготу. Бывший адвокат зажег лампу, опустился в кресло и вновь предался размышлениям. Ему вспомнилось утро, следующее за тем очень насыщенным событиями днем.

…Статский советник сидел тогда здесь же, на веранде, и пил точно такой же крепкий и сладкий кофе. Напротив него завтракал Байков. Он приехал рано и, как оказалось, не успел даже попить чаю. Узнав об этом, Ардашев усадил его за стол. Переводчик долго отнекивался, но в конце концов сдался. И теперь он с удовольствием уплетал куку (омлет с зеленью), отламывая время от времени кусочки лаваша и соленого сыра.

Дождавшись, когда драгоман перейдет к кофе, Клим Пантелеевич вынул из кармана небольшую бумажку и, положив на стол, проговорил:

– Вот, Митрофан Тимофеевич, полюбуйтесь. Вчера забросили прямо сюда. Привязали к камню. Хорошо хоть окно не разбили. Отпечатков пальцев на ней я не обнаружил. Зато я разглядел небольшое масляное пятно с непонятным следом.

– Странно, – разглядывая текст, задумчиво проговорил переводчик. – Но если я не ошибаюсь, это строка из книги Кей-Кавуса, здесь она приведена дословно.

– Вы абсолютно правы. Это «Кабус-Наме», своеобразное собрание наставлений, XI век. Некоторые изречения этого персидского мыслителя я помню до сих пор. Вот, погодите… – Он прикрыл ладонью глаза и процитировал: – «Величайшее несчастье – нуждаться в помощи людей, достойных нашего презрения». Или еще: «Одиночество лучше, чем плохой товарищ».

– Да-да, именно так!

Ардашев внимательно посмотрел на Байкова и заключил:

– Стало быть, злодей умен либо желает казаться таковым.

– Но для чего ему это надобно?