Тень Азраила

– Видите ли, если допустить, что именно Байков зарезал Раппа и завладел полумиллионом рублей, то по логике вещей он должен был скрыться с набитой купюрами и золотом вализой, не забыв перед этим замести следы. Оставлять же дневниковые записи, согласитесь, глупо. Но ни того ни другого он не сделал. Поэтому я не могу исключать его убийства. Но и ваша version тоже имеет право на существование: его могли заставить бежать. Но кто? И почему? Этого пока мы не знаем. Но совершенно ясно, что в обоих случаях на арену выходит вероятный сообщник Байкова. Откровенно говоря, хотелось бы надеяться, что второй преступник не является служащим русской миссии.

– Упаси вас Господь, Клим Пантелеевич! Этак и меня в соумышленники записать можно.

– Вот потому-то, ваше превосходительство, я и не люблю строить гипотезы. Они словно лабиринт – зайти легко, но выбраться трудно. Однако для того чтобы окончательно определиться с Байковым, мне надобно исследовать все рукописные его тексты, записки и просмотреть несколько книг. Вы позволите взять их с собой?

– Да-да, берите что нужно и пойдемте отсюда. Уж больно душно здесь, точно в русской печи.

Спускаясь вниз по мраморным ступенькам, Хворостовец спросил:

– А что же мне теперь делать с этими деньжищами? Отцу Симеону их отдать, что ли?

– Думаю, да. Пусть строит церковь.

– Так ведь война же. И кто знает, сколько она продлится, год или два? – И тут же сам себе ответил: – А впрочем, какая разница? Глядишь, и засверкают за это время купола. Русская колония в Тегеране большая. Без православного храма никак нельзя. Да-с… Вы уж, Клим Пантелеевич, как до истины докопаетесь, не забудьте, сообщите.

– Не извольте беспокоиться, ваше превосходительство, непременно доложу.

– Голубчик, когда мы наедине, зовите меня просто, по имени-отчеству. Мы ведь почти ровесники.

– Как скажете, Иван Яковлевич.

– Так-то лучше, – улыбнувшись, вымолвил Хворостовец и скрылся за дверью кабинета.

Все оставшееся время – будь то неспешный разговор с подъесаулом на айване за рюмкой коньяка или ночное бдение за дневниками Байкова – Ардашев не мог отделаться от дурного расположения духа. Так бывало всегда, когда приходилось разочаровываться в людях. Теперь было ясно, что те самые угрозы, найденные в столе Байкова, были написаны им самим. Несмотря на короткое содержание, их лексический порядок вполне совпадал с принципами построения фраз в дневниковых записях. Вероятнее всего, переводчик давно планировал свое исчезновение и хотел выдать его за похищение, совершенное исламскими фанатиками. Да и записку во двор статского советника бросил именно он. Закладка в книге Кей-Кавуса лежала как раз на той странице, где находилось отчеркнутое карандашом известное изречение средневекового персидского философа. Отсюда напрашивался главный и единственный вывод: Раппа убил Байков. Это вполне объясняло все предыдущие наблюдения, в том числе и находки ключей. Первое подозрение в отношении переводчика у Ардашева закралось еще в тот день, когда они вместе осматривали двор покойного коллежского советника. Его сразу удивили слова драгомана, о том, что он «толкнул калитку и она открылась». Однако Клим Пантелеевич обратил внимание, что калитка не держалась закрытой, если на нее не набросить щеколду, дужку замка или и не вставить какую-нибудь палочку. Статский советник тогда не придал этому несоответствию большого значения, учитывая потрясение Байкова, увидевшего окровавленный труп, но на всякий случай в памяти оставил.

Вся картина преступления вырисовывалась теперь довольно четко. Переводчик следил за домом Раппа. Он встретил второго секретаря посольства у калитки и вошел вместе с ним. Коллежский советник с портфелем в руках возвращался после встречи с Ризой Тихрани. Пройдя в дом, Байков не стал дожидаться, пока Рапп откроет сейф, а сразу ударил его кинжалом в сердце, в живот и в печень. После этого он обыскал жертву. Обнаружив ключ, душегуб открыл сейф и завладел ценностями. Не забыл и портфель. Ну а потом, чтобы выдать злодейство за нападение магометанских фанатиков, он перерезал трупу горло. Имитируя проникновение через окно, преступник оставил его открытым. В комнате по неосторожности он угодил в кровяную лужу и наследил. Это, как потом выяснилось, не укрылось от внимательного взгляда посольского врача Любомудрова. Входную дверь замкнул. С вализой и портфелем в одной руке и с зира-буком в другой злоумышленник покинул дом. Во дворе он избавился от двух ключей, а на улице – от третьего. Нож драгоман бросил в арык, полагая, что орудие преступления найдут и, учитывая его специфичность, еще более утвердятся в суждении о причастности персов, а вода сделает невозможным проверить отпечатки пальцев. Спрятав деньги в ящик с двойным дном, он погнал машину в посольство и сообщил об убийстве.