Тень чтения

Приведенное четверостишие Тютчева возможно также отнести к проблематике "субъектапредикатаобъекта", точнее, к признанию несущественности известной модели, так как вся телеология бытия, основывающаяся на овладении истиной, или получении ее как воздаяния, дара в результате жизненного подвига, оказывается несостоятельной, а перемещения, производимые в стихотворении, равно как и само ____________________ 4 Здесь любопытно более чем очевидное сходство с известным высказыванием Бодрияра. заключение, возвращают сознание к пониманию мира как потока подвижности, текучести, метаморфозиса, в котором одно всегда противоположность самому себе, и где "нет преград меж ней и нами" "вот отчего нам ночь страшна". Ночь, очарование "угрюмого, тусклого огня желания" прибавление ночи начинает вслушивание в себя именно на грани бытия, на грани зрения и света на краю культуры. Эта же грань, которую поэту не суждено превзойти, является нескончаемым разрывом языком, где Бытие не мыслится, а открывается не пресловутым Домом, но "мгновением" всех времен.

Нам не известно, быть может, смерть Бога описана Ницше не совсем точно. Возможно, существуют иные точки зрения на это событие. Оставим его истории. Как бы то ни было, важно не оно, хотя к концу 19 века эта фабула занимает, пожалуй, одно из ведущих мест в словесности, важно другое, а именно, то, что проблема языка, значения, референтности, поэзии как экстремальной зоны речевого/письменного действия, оказывается, залегает в "бессознательном" русской литературы с давних пор. "Маленькие трагедии" одно из таких свидетельств. Начинаясь почти хрестоматийно (овладением золота, присвоенного и "остановленного" Отцом), представляя собой совершенный пример синтаксического сознания,5 вовлекающего в игру устойчивые кодыметафоры, ставшие идиомами: БесФауст, Дон Жуан, МоцартиСальери, ПирвовремяЧумы; эти "маленькие трагедии" предстают не столько разоблачением скандальной сути банальности нашего ожидания, сколько кризисным письмом, предметом которого является оно само, а не те или иные выгодные или невыгодные положения. И все же начало их на берегу моря (Сцена из Фауста), в конце света, в ситуации безразличия, иными словами, на пределе Бытия пред лицом Ничто, или того, что язык отказывается поименовывать, так как в его (языка) опыте никогда не происходило обмена на это значение, но пред лицом чего, или в переживании очарования и мощи чего оказывается пресным "мед земных обольщений" такое начало есть первый миг вступления в область, где ____________________ 5 Иными словами, сознания, "объединяющего знаки между собой на уровне самой речи", которое "уже не видит знак в его перспективе, зато провидит его развитие, его предшествующие или последующие связи". Ролан Барт, "Воображение знака". кончается любая власть и в преддверии чего или ничего

"познающий желает единения с вещью, а видит себя

разлученным, и это его страсть. Или все должно

раствориться в познании, или он сам в вещи. Последнее его

смерть и пафос, первое его стремление все обратить в дух".

(Ф. Ницше, Неопубликованные материалы "Веселой Науки")