Тень Эндера

Боб напряг память. Вся сцена снова прошла перед глазами. Да, Виггин действительно приказал всем принести свои боевые костюмы в спортзал.

– Извини… я… задумался о другом.

– Все мы волнуемся перед первым боем.

А вот такое Боб ненавидел! Когда Виггин смотрит, как он, Боб, совершает очевидную глупость! Забыть приказ, когда Боб помнит все! И почему этот приказ забылся? А теперь его утешают! Свысока! Все, дескать, нервничают!

– Ты же не нервничал, – сказал Боб.

Виггин уже отступил назад, но тут же вернулся:

– Не нервничал?

– Когда Бонзо Мадрид приказал тебе не пользоваться оружием. Предполагалось, что ты будешь стоять неподвижно, как чучело. И ты не нервничал из-за этого.

– Нет, – ответил Виггин. – Я просто взбесился.

– Все равно это лучше, чем нервничать.

Виггин опять собрался уходить. И опять вернулся:

– А ты тоже взбесился?

– Это случилось до того, как я принял душ.

Виггин засмеялся. Потом улыбка исчезла.

– Ты опаздываешь, Боб. И до сих пор не смыл мыло. Я уже приказал отнести твой боевой костюм в спортзал. Теперь тебе осталось только натянуть его на задницу. – Виггин снял полотенце Боба с вешалки. – И вот это тоже будет ждать тебя внизу. Пошел!

И удалился.

Боб в ярости выключил воду. Поступок Виггина казался ему совершенно лишним и глупым, причем сам Виггин об этом хорошо знал. Заставить Боба бегать по коридору мокрым и голым, тогда как в это время солдаты всех армий возвращаются с завтрака!

Все что угодно, лишь бы унизить Боба! Это не только низко, но и глупо!

«Боб, идиот, почему же ты торчишь тут? Почему не бежишь в спортзал, почему не набьешь морду Виггину? Вместо этого пытаешься успокоить свою жалкую душу и пробуешь унять дрожь в своих дурацких ножонках. Во всем этом нет ни малейшего смысла. Ничто тебе не поможет. Ты хочешь, чтобы Виггин сделал тебя командиром взвода и перестал третировать? Тогда зачем же ты совершаешь поступки, которые выглядят глупыми, мальчишескими, да еще свидетельствуют о твоей трусости и ненадежности? И торчишь тут как замороженный.

Я трус».

Эта мысль заметалась в голове Боба, повергая его в ужас. И не желала уходить.

«Я принадлежу к тем людям, которые цепенеют или совершают иррациональные поступки, когда напуганы, – к людям, которые теряют над собой контроль, распускаются и тупеют от страха. Но в Роттердаме я же не был таким? Если бы был, то наверняка давно бы сдох. А может быть, я был именно таким?

Может быть, я именно поэтому не окликнул Проныру и Ахилла, когда увидел их наедине в доке? Вместо этого я удрал и бежал до тех пор, пока не понял, в какой опасности она находится. Почему же я не понял этого раньше? Да потому, что я понял все сразу, точно так же как я слышал, как Виггин назначил нам встречу в спортзале. Я понял, я разобрался во всем до последней точки, но был слишком большим трусом, чтобы действовать. Слишком пугало меня то, что все может пойти наперекосяк!

Может быть, то же самое произошло и тогда, когда Ахилл валялся на земле, а я умолял Проныру убить его? Я ошибался, а она была права. Права, ибо любой хулиган, которого она заманила бы в такое положение, наверняка затаил бы на нее злобу и мог убить ее на месте, как только она отпустит его.

Ахилл меньше других годился на роль такого спонтанного убийцы; возможно, он был единственным, кто охотно согласился бы заключить соглашение, придуманное мной. Другого выбора не было. А я испугался. „Убей его!“ – закричал я, потому что хотел, чтобы все кончилось поскорее.

И я все еще стою тут. Вода отключена. Меня тошнит, мне холодно, а я никак не могу сделать первый шаг».

В дверях кабинки показался Николай.

– Плохое дело эти твои поносы, – сказал он.

– Что?

– Да я рассказал Эндеру, что тебя несло всю ночь. И почему тебе понадобился душ. Что ты болен, но не хочешь сказать ему об этом, так как боишься пропустить свой первый бой.

– Я так напуган, что из меня ни одной какашки не выдавить, вот что, – ответил Боб.

– Эндер отдал мне твое полотенце. Сказал, что с его стороны глупо было его забирать. – Николай вошел в кабину и отдал полотенце Бобу. – А еще он сказал, что ты ему очень нужен в бою и он будет рад, если ты пересилишь недомогание.

– Не нужен я ему. Он вообще не хочет, чтоб я был в армии.

– Пошли, Боб. Ты можешь справиться с собой.

Боб начал вытираться. Как приятно двигаться. Как приятно что-то делать.

– Думаю, ты уже просох, – сказал Николай.

Опять! Боб понял, что он трет сухим по сухому.

– Николай, что со мной случилось?

– Ты просто боишься, что ребята увидят, что ты всего лишь маленький ребенок. На это может быть лишь один ответ: ты действительно еще ребенок.

– Но ведь и ты тоже?

– Значит, чувствовать себя плохо – это нормально! Разве не ты повторял мне это множество раз? – Николай расхохотался. – Пошли. Если я, чувствуя себя погано, могу сделать это, то ты сможешь тем более.

– Николай? – позвал Боб.

– Что еще?

– Я действительно хочу на горшок.

– Надеюсь, однако, что ты не ждешь, чтоб я подтирал тебе задницу?

– Если через три минуты я не выйду, приходи за мной.