Тень Фукусимы

А что, если попытаться осложнить жизнь этому Левченко? В порядке мести, так сказать. Сообщить обо всём ФСБ, и они до него доберутся, даже если он сумеет удрать к себе на Украину. Пульт окажется в распоряжении российской спецслужбы. Помимо прочего, это будет со стороны Тарасова вполне патриотично. Кстати, при этом Пётр снова станет нужным. Ведь он более-менее умеет обращаться с этим устройством. Потом, конечно, когда обучатся другие, надобность в Тарасове вновь отпадёт, но это уже будет проблема следующих дней.

Однако идея явиться в хабаровское отделение ФСБ и заявить что-то типа «У меня был изготовленный внеземной цивилизацией пульт, управляющий порталами (вы же, конечно, знаете, что такое «порталы»?), я его хотел передать китайской разведке, но по пути человек-невидимка, украинский шпион, этот пульт отобрал», ему категорически не нравилась. Уж очень чётко просматривалась перспектива заночевать в психиатрической больнице. Немного подумав, Пётр сумел подыскать более правдоподобную формулировку. С такой было не стыдно обращаться в контрразведку.

Теперь оставалось найти в Хабаровске эту самую ФСБ, и добраться до неё. Денег у него не было. К китайскому консульству он подъехал на автобусе, деньги на билет выпрашивал у прохожих. Очень много унизительных слов при этом наслушался, следует отметить. Повторно попрошайничать ему совсем не хотелось. Неожиданно проблема разрешилась сама собой. Рядом с ним остановилась машина, из которой вышли двое мужчин и направились прямо к нему.

– Гражданин Тарасов Пётр Степанович? – поинтересовался один из них.

– Да, – не стал отрицать Пётр.

– Мы из Федеральной Службы Безопасности, – он предъявил удостоверение. – К вам возник ряд вопросов. Если не возражаете, поедем к нам, и вы на них ответите.

– А если возражаю? – на всякий случай уточнил Тарасов.

– Не советую. Поехать всё равно придётся.

– Да я так, чисто для интереса. Понимаете, я сам собирался к вам идти.

– Вы правы. Не поверим. Все так говорят при аресте.

– Я что, уже арестован?

– Нет. Пока только вам предложено проследовать к нам и ответить на вопросы. Что будет потом, мне неизвестно. Так вы сядете в машину добровольно или нам придётся применить силу?

– Сяду, конечно, о чём разговор? – Тарасов удобно устроился на заднем сиденье, один из сотрудников ФСБ сел рядом с ним, а другой, естественно, за руль.

* * *

Тарасова ввели в какой-то кабинет, где за столом сидел молодой парень с доброжелательным выражением лица, усадили на довольно неудобный стул, а двое сопровождающих стали по бокам, готовые в любой момент пресечь нежелательную активность допрашиваемого.

– Здравствуйте, Пётр Степанович! Я – капитан Воробьёв, сотрудник хабаровского краевого управления ФСБ. Вы, конечно, хотите спросить, в чём причина нашего интереса к вашей персоне. Что ж, не стану скрывать. К нам поступил сигнал, что вы якобы совершили как минимум три преступления. Перечислю их в хронологическом порядке. В девяносто седьмом году вы убили человека в бывшем военном городке под Хабаровском, и ещё одного ранили, используя при этом незаконно хранимое вами огнестрельное оружие. Что вы можете нам сообщить по этому поводу?

– Незаконное хранение пистолета признаю. Стрельба из него – необходимая самооборона. Меня хотели похитить, а потом убить.

– Вот даже как! А я, грешным делом, подумал, что это чушь. А оказывается, речь идёт о реальных фактах! Но убийствами мы обычно не занимаемся, это дело полиции и прокуратуры, как и незаконное хранение ручного оружия. Так что следуем дальше. Второе приписываемое вам преступление – распространение фальшивых денежных знаков в особо крупных размеров в городе Москва.

– Признаю, – Тарасову не терпелось закончить необходимые формальности и побыстрее перейти к главному. – А что третье?

– Третье, Пётр Степанович, это ваша сегодняшняя попытка передать некие стратегические материалы китайской разведке.

– Тоже признаю.

– Лет десять минимум, – вздохнул капитан. – Если ваши московские деяния нас не очень интересуют, то государственная измена – это серьёзно. Хотелось бы услышать более подробные комментарии, помимо признания самого факта.

– Сначала скажите, кто вам сообщил?

– Такую информацию мы никогда не разглашаем.

– А если сформулирую так. Это был Левченко? Или Волчара?

– Повторяю, такую информацию мы никогда не разглашаем. Комментарии будут? Что это хоть за материалы, о которых идёт речь?

– Это не совсем материалы. Это устройство, – после этих слов Тарасов начал произносить заранее подготовленную речь. – Я физик, работаю в московском НИИ соответствующего профиля. Двадцать пять лет назад, в Зоне, мне в руки более-менее случайно попал некий прибор неизвестного происхождения…

– В зоне? – переспросил Воробьёв. – Вы отбывали наказание?

– Нет. Речь о чернобыльской Зоне. Я был там почти сразу после аварии.

– Понятно. Продолжайте.