Тень Фукусимы

– Ну, в основном всё примерно так и было, – признал старик. – С одной важной поправкой. Того парня, что охранял меня в диспансере, звали Коля, а не Витя. Он потом погиб в Карабахе, уж не знаю, просто погиб или убрали его, чтоб не болтал лишнего. А Виктор ваш – самозванец. Наверно, Коля ему обо мне рассказал. Или, скорее всего, написал рапорт, а этот тип его прочитал. Кстати, всё это дело было в нашем городе. Но в любом случае Коля знал далеко не всё. Хотите, расскажу, как оно обстояло на самом деле?

– Нет, – отказался Игорь. – Мы уже узнали всё, что хотели.

– А всё равно придётся послушать. Ведь пистолет-то у меня!

– Раз придётся, рассказывайте, – смирился Марченко. – Только покороче, если можно.

– Можно и покороче, – улыбнулся Волчара, сверкнув ослепительно белыми зубами, наверняка искусственными. – Но я всё-таки расскажу со всеми подробностями. Люблю поболтать, знаете ли, молодость вспомнить, только никто слушать не хочет. Приходится с помощью пистолета внимания добиваться. Если не будете перебивать, много времени мой рассказ не займёт.

– Не будем, – пообещала Алла. – Начинайте уже. А ещё лучше, заканчивайте.

И Волчара начал.

* * *

Меня часто спрашивают, почему я Волчара. Думают, это прозвище. Нет, такая у меня фамилия. Мне её дали в детдоме, уж не знаю, за какие заслуги. Родился я в начале тридцатых, так что сейчас мне почти восемьдесят (неплохо сохранился, правда?), а когда бахнул Чернобыль, соответственно, было едва за пятьдесят.

Как вы уже знаете, работал я в Комитете Государственной Безопасности, но вопросы, которыми я тогда занимался, от аварии на АЭС были бесконечно далеки. Ликвидатором я был, избавлял этот мир от плохих людей, от кого именно, сказать не могу, секретность, сами понимаете. Прошло больше года с того взрыва, как вдруг назначают меня членом какой-то очередной комиссии по Чернобылю. Было их тьма тьмущая, что они там выясняли и что выяснили, так никто толком и не знал. А задачу нам простую поставили. Требовалось составить карту радиоактивных загрязнений вблизи станции. То есть, были мы всего лишь группой дозиметристов, а комиссией назывались только для красного словца.

Поскольку я в этих делах почти ничего не понимал, то взял на себя обязанности шофёра. Настоящее моё задание было рутинным – проследить, чтобы составленные карты попали только в те руки, в какие положено, то есть в имеющие нужный допуск по секретности. Ну, а если кто-то попробует утечку информации организовать, так вспомнить, что я ликвидатор. В общем, ничего интересного. Всё шло как положено, уже скоро нас должны были сменить другие люди, как вдруг случилось ЧП.

Как всегда, я вывез четверых в заданный квадрат, и они пошли в разные стороны измерять и записывать цифры со своих приборов. Я, тоже как всегда, остался стеречь машину. И вдруг возвращается один из ребят, практически уже мёртвый. Такую дозу сумасшедшую получил, что жить ему пару часов оставалось. Где он смерть свою нашёл, понятия не имею. Ведь такой уровень радиации разве что в самом реакторе был, и то вряд ли!

Ну, передал я по радио сообщение в Москву, мне и говорят, мол, оставайтесь в Зоне, к вам подкрепление высылаем. И прибыли на вертолётах какие-то натуральные роботы. Нет, не настоящие роботы, просто люди в свинцовых костюмах. Неуклюжие они, конечно, зато радиации не боятся. Пошли что-то искать, видно, то место, где парень свою огромную дозу получил. А тем временем и другие люди высаживаются, уже без защитных костюмов. Такими знакомыми они мне показались, хотя готов был поспорить, что ни разу с ними не встречался.

А помимо прочего, у ликвидаторов чутьё на опасность сумасшедшее. Ты ещё ничего не увидел, не услышал, тем более, ничего не понял, а уже знаешь – кто-то решил подсократить тебе пребывание в нашем мире. Оно ж как: поначалу ты охотник, но потом, когда работу выполнил, иногда охотятся уже за тобой. И кто опасности не чует, долго не живёт. Я это к чему говорю – увидел тех ребят, и аж поёжился, таким могильным холодом от них веяло. Тогда поразмыслил я, в чём же тут дело, и понял сразу две вещи. Первая: эти ребята – ликвидаторы. Вторая: они не из нашего ведомства. Да наши бы и не послали восемь человек, чтобы убрать пятерых, из которых четверо – обычные штатские, к тому же один из них уже, считай, помер.

Ну, а раз не наши – значит, военная разведка, ГРУ. Больше ведь некому. Ребята серьёзные, голыми руками их не взять. Нет, пистолет у меня, конечно, был, но перестреливаться одному с восемью – проще сразу застрелиться. Ну, за счёт внезапности можно уложить двух, если повезёт – трёх, а потом – всё, амба! И бежать глупо. От вертолётов не очень-то убежишь, знаете ли.