Тень Фукусимы

– Советовать тебе ничего не буду, решай сам. Но расскажу один случай из своей жизни. Когда мне оставалось служить всего несколько дней, нашему авиаполку поступает приказ срочно передислоцироваться куда-то в Сибирь, куда именно, мне не сказали. Понимаешь, что это значило? Мы сдаём служебную квартиру в Киеве, и едем непонятно куда, и чёрт его знает, есть ли там вообще нормальное жильё. Нужно было что-то делать. И я сделал. Выпил бутылку водки и набил морду нашему замполиту. Редкая сволочь он был, но досталось ему не за это. За свой подвиг я получил от командира десять суток гауптвахты, а потом ещё три добавил комендант. В итоге, полк улетел в Сибирь, а мы остались в Киеве. Вот так-то, сынок.

Этим же вечером Пётр вернул «Жигулёнка» туда, где утром его взял, затем выпил любезно предоставленную отцом бутылку водки, и отправился по вечернему Киеву искать приключения. Поиски оказались успешными и завершились великолепной дракой. Досталось не только его противникам, но и прибывшему по вызову наряду милиции. После этого молодой советский учёный Тарасов пятнадцать суток занимался привычной «научной» деятельностью – подметал киевские улицы и строил дома для киевлян. Когда перед Петром распахнулись двери на свободу, срок его командировки уже истёк. Он вернулся в Москву, так больше и не ступив в Зону. За такое поведение премию, ему, разумеется, не выписали, но и порицание ограничилось обычным выговором, что было заведомо предпочтительнее любой дозы радиации, которую Пётр наверняка не избежал бы, посещая Зону…

* * *

– Во даёт старый солдат, – восхитился Леонид Сергеевич. – Как он изящно объяснил аварию на АЭС! Просто гений логического мышления. И история получилась символичной, имею в виду события этих нескольких дней восемьдесят шестого года. Начались они с грузовика водки, а закончились одной жалкой бутылкой. Но ты уж меня извини, дорогой, слушать всё подряд я не смогу. На это жизни не хватит. Давай промотаем до девяносто седьмого года. А ты расскажи вкратце, что с этим научным деятелем за десяток с лишним лет произошло. Разумеется, только то, что имеет отношение к нам.

– Ну, значит, дальше дело было так, Лаврентий Павлович, – начал рассказ начальник охраны. – Несколько лет Тарасов тайком ото всех разбирался, как работает этот пульт, ноутбук или чемоданчик, без понятия, как его правильно называть. И, наконец, разобрался. Кнопок там немного, питание от солнечной батареи, и вообще, задумывали устройство явно так, чтобы с ним мог работать человек без специальной подготовки. Да и Пётр Степанович отнюдь не дурак, мы сами в этом убедились.

– Слушай, я просил рассказать вкратце. Ты меня плохо понял? От Тарасова заразился? Или себе ту же сыворотку вколол?

– Простите, Лаврентий Павлович. Я думал, это важно.

– Ты ошибся, дорогой, – Леонид Сергеевич вновь включил воспроизведение.

– Папа был стопроцентно уверен, что на этом дурацком референдуме народ вновь будет за Союз, – раздался в кабинете монотонный голос Петра Тарасова. – Ну, разве что совсем уж конченные бандеровцы будут против. И вот первого декабря он с мамой сходил, проголосовал, и стал ждать результаты. Даже спать в ту ночь не ложился, думал, утром итог объявят. Но объявили только через неделю. Я тогда по просьбе матери к ним приехал. И не зря. Когда стало понятно, что Союза больше нет, отец сказал «Я, как офицер, должен был защищать свою Родину. Я не защитил, и её больше не существует. Моя отставка тут ничего не меняет. Присяга даётся один раз и на всю жизнь. Я утратил честь, и я знаю, что в таких случаях нужно делать!». В самый последний момент мне удалось отобрать у папы пистолет, а потом я долго и нудно уговаривал его продолжать жить. Уговорил, но пистолет ему не отдал, увёз с собой в Москву. На границе оружие нашли, но я сунул там какую-то мелочь, долларов десять, и тем самым полностью уладил дело…

– Очень точно он формулирует, – прокомментировал Леонид Сергеевич, вновь отключив звук. – «Долго и нудно» – это именно те слова, которые наиболее полно характеризуют его рассказ. Если мне не изменяет память, Союз распался в девяносто первом. Жалко, что распался, но сейчас речь не об этом. Итак, прошло пять лет из одиннадцати, то есть меньше половины.

– Шеф, а этот папаша, ныне покойный, не так уж был прост, как хотел казаться. Вот смотрите, два раза он якобы собирался покончить с собой. Сначала он уговаривает сына, чтобы тот поехал в Зону. Но потом даёт ему отличный совет, как Зоны избежать. Второй раз он жить не может без СССР, но, в конце концов, оказывается, что всё-таки может.

– Да какое мне дело до этого хитрого типа, да ещё и покойного? Меня интересует только его сынок. Как единственный человек, знающий, где спрятан пульт управления порталами. Остальное мне без надобности. Давай дальше послушаем.