Тень Фукусимы

Судя по голосу, это был уже другой визитёр, новый.

– Я это, я, – подтвердил Пётр. – Тот самый. А тебе что от меня надо? Тоже хочешь помощь предложить?

– Тот, что приходил до меня, помощь тебе предлагал?

– Ты что, из Одессы? Отвечаешь вопросом на вопрос.

– Неважно, откуда я. Скажи мне, Пётр Степанович, ты действительно открывал порталы?

– Открывал, не сомневайся. Так ты мне поможешь, или как? – Тарасов не хотел упускать возможности завербовать ещё одного неожиданного союзника.

– Чтобы уцелеть, тебе придётся предать Россию. Это не предложение, а просто информация.

– Никогда!

– Да не вопрос, дело твоё. Я узнал, что хотел, так что ухожу. Не советую болтать о моём посещении. Ты этим навредишь себе, а не мне.

Этот визитёр исчез вообще бесшумно, со стороны двери не раздалось не то что скрежета, а даже шороха… Пётр встал и попробовал открыть дверь в коридор. Она оказалась запертой. Всё приснилось, понял Тарасов, успокоился и решил спать дальше. Но вновь его намерения вновь так и остались только намерениями. В этот раз заснуть помешал телефон. Тарасов в темноте долго пытался его найти, затем сдался, включил свет и снял трубку.

– Алло! – провозгласил он недовольным тоном.

– Пётр Степанович? – уточнила на всякий случай сонная Анфиса.

– Нет, блин, Дмитрий Анатольевич! Ты куда звонишь, курица? – будучи смертником, Тарасов не считал нужным сдерживаться.

– Ой, простите, я перезвоню, – перепугалась секретарша.

– Вот же дура, прости Господи! – возопил Пётр. – Я это, я! Чего тебе от меня нужно? Может быть, тебе холодно, и ты хочешь, чтобы я тебя погрел?

– Ничего подобного! – возмутилась девушка. – Сейчас я вас соединю с шефом. У него неприятности, судя по голосу.

– Желаю ему избавиться ото всех неприятностей, сдохнув как можно быстрее, – пожелал пленник.

– Это кому ты желаешь сдохнуть? – удивился шеф, с которым Анфиса уже Петра соединила.

– Тебе, кому же ещё? – Тарасову терять было нечего.

– Зря ты так. Это не по-христиански. И вообще, ты сейчас на меня молиться должен.

– Вот это уж точно будет не по-христиански! Тебе-то что от меня надо?

– Жить хочешь? – поинтересовался шеф.

– Лаврентий Павлович, ты звонишь мне среди ночи, чтобы задать этот риторический вопрос? Ну, хочу, и что дальше? Это что-то меняет, например, мою судьбу?

– Сейчас совсем не ночь, по крайней мере, у меня. Там, где я нахожусь, солнышко уже давно встало. А насчёт твоей судьбы, кто знает? Вот слушай. Нашёл я твой пульт, в этом плане всё чудесно. Одна беда – не работает он. Совсем. В смысле, не включается. А раз так, у тебя появился шанс. Если ты прямо сейчас расскажешь, как его включать, ну, и всё остальное по управлению этой адской машинкой, будешь жить дальше. Если нет – тоже расскажешь, но под действием сыворотки правды, и тогда уже без каких-либо обязательств с моей стороны, сам понимаешь.

Тарасов задумался. Почему прибор не работает? Раньше для включения ничего нажимать не требовалось, экран сам начинал светиться, как только открывали кейс. Неужели пульт вышел из строя? С чего бы вдруг? Он прекрасно работал и зимой, и в жуткую жару, и под дождём. Изготовители, кем бы они ни были, предусмотрели всё. Чего же адской машинке, как выразился Лаврентий Павлович, не хватает для полного счастья? Внезапно Тарасов понял, чего именно не хватает.

– Чего молчишь, смертничек? – поторопил его шеф.

– Значит, так, Лаврентий Павлович, – начал излагать Пётр. – Ты знаешь, что эту штуку делали ребята поумнее нас. Так вот, тебе должно быть понятно, что они просто обязаны были предусмотреть вариант, что пульт случайно попадёт в лапы тупых аборигенов, наподобие вас. И, естественно, разработчики сделали так, чтобы прибор в их лапах не работал. И все дела.

– Но в твоих лапах он же работал! – возразил шеф, который при необходимости спокойно мог игнорировать оскорбления, не смешивая бизнес и личные чувства.

– Во-первых, я не настолько тупой. А во-вторых, прибор запоминает, кто его выключал, и включить его может только тот же самый человек. Уж не знаю, как он распознаёт людей, но вот распознаёт как-то.

– Ох, не верю я тебе, Тарасов! Ох, не верю! Ерунду какую-то ты рассказываешь! Может, всё-таки сыворотку тебе вколоть?

– Время только потеряете. Под сывороткой человек рассказывает всё с мельчайшими подробностями, и это длится очень долго, а по делу я всё равно скажу то же самое, потому что это чистая правда.

– Ладно, поверю тебе, условно. Сейчас тебя привезут сюда, и если ты не включишь пульт, тут мы тебя сразу же и похороним!

– «Сюда» – это на базу под Хабаровском?

– Много будешь знать – никогда не состаришься. Потому что до старости не доживёшь! – шеф отсоединился.

Тарасов взглянул на часы. Двадцать три – двадцать. Время, надо полагать, московское. В Хабаровске на семь часов больше, то есть, примерно полседьмого утра. Лететь туда, со всеми пересадками, примерно десять часов. Значит, на таёжной базе они будут в полпятого вечера. Хотелось бы раньше, но и так нормально. Пётр умылся и начал собираться в дальний путь

* * *