Тень Горгоны

Алкид благодаря горящим стрелам наконец-то увидел, кто скрывался в кромешной тьме. Он увидел голодного, жадного хищника огромного размера, готового кинуться и растерзать плоть до костей. В глазах, казалось, горел огонь Аида, из пасти капала кровь недавно убитых жертв. На теле не было даже царапины от всех нанесённых охотничьих ударов. Юноша и неистовое воплощение тьмы остались один на один. Зверь скалился, его клокочущий рык оглушал. В страшной гримасе стали видны острые клыки, а на мощных толстых лапах блестели стальные когти. Ощущая панику неопытного юнца, лев будто упивался собственным превосходством и ненасытностью. Он не давал сосредоточиться, ходил из стороны в сторону, не сводя свирепых малиновых глаз с будущей жертвы этого смертельного поединка. Нервы юнца на пределе, он весь натянут, как струна. Он не слышит ни предупредительные крики Аргия снаружи, ни причитания пастуха. Его уши будто целиком заполнил невыносимый рев, который был похож на самый страшный гул морского шторма.

И вот настал тот миг, когда монстр решил больше не играть с жертвой и кинулся на Алкида, чьи руки онемели, сжимая потяжелевшую дубину. Лев полоснул юнца, оставив кровавый след с шеи до пояса, но воин не упал от его удара. Сын бога, поборов волнение, решил сыграть со смертью и позабыв, что такое бояться, со всей силы ударил льва дубиной. Зверь, стерпев дикую боль с окровавленной мордой, на которой из-за струящихся потоков алой крови не было видно глаз, снова кинулся на Алкида, получив последний смертельный удар. Он отшатнулся от воина, не желая сдаваться, до последнего смотря сыну бога прямо в глаза. Но вот лапы не выдержали, и чудовище с грохотом рухнуло на землю. Сын бога моментально взвалил его себе на плечи и вынес из пещеры.

Аргий, изумлённый победой ученика, вышел ему на встречу, хлопая в ладоши. Трусливый пастух поблагодарил юношу, но не решился дотронуться до убитого монстра.

В тот вечер, когда уже начало смеркаться, бывалые охотники снова зажарили телёнка. Они даже не позволяли допускать мысли, что Алкид и Аргий погибли. Какова же была их радость, когда они увидели вдалеке эту парочку! А какой пир последовал после встречи!

В благодарность за убийство киферонского льва пастухи сняли с него шкуру, гордо преподнесли её в качестве трофея Алкиду. Слава внезапно обрушилась на плечи юноши. Выдержит ли он ее – покажет время.

Аромат вечернего греческого воздуха пахуч, как сладкое благоухание весны. Ночь по лестнице из загоравшихся звезд гордо спускалась на дремавшую землю, на которой, словно водоворот, зарождался туман сгущавшихся сумерек. С горных вершин доносился тревожный ветер, пропитанный предчувствием надвигающейся угрозы. Травы наполняли терпким запахом все пространство, наливаясь темным малахитовым оттенком. Небеса, сбросив со своих плеч невинный лазурный цвет, нарядились в ультрамариновый, закрыв очи сумеречным кружевом. Какой же восхитительной свободой пропитаны вечера на Кифероне… Словно нет человеческих бед на земле!

После победы надо львом, чья шкура бронзой отсвечивала, когда на нее попадал свет Гелиоса или пламени костра, Алкид по вечерам не приходил к охотникам и пастухам. Он порядком устал от внимания, оказанного ему, к тому же в толпе юнец чувствовал своё одиночество. Аргий внезапно сообщил о том, что решил жениться, поэтому покинул Киферон. Герой поблагодарил его за все, ведь наставник научил его многому. В итоге он остался один на один со своими мыслями, об ушедшем учителе и о девушке, по которой он так скучал. Лишь у костра вдали от всех он мог предаваться мыслям, воспоминаниям о Мегаре. Когда-то давным-давно две благородные фамилии породнились. Младший брат его матери Алкмены Ликимний женился на сестре фиванского правителя, и царь Креонт стал родственником Амфитриону и его семье. Сын Зевса и Мегара с детства проводили время вместе, так как их матери стали подругами.

Юному герою всегда казалось, что в очах принцессы таится нечто таинственное. Несмотря на то, что она была юной, в ней сокрылась бездна мудрости и опасности. Она манила и отталкивала одновременно. Забыть ее взгляд было невозможно.

Она славилась не только внешней привлекательностью, но и коварством. Хотя по большей части Алкид не верил всему тому, что про неё рассказывали. Ему было известно, что Мегара хотела стать верховной жрицей. Она обладала гибким стройным станом, участвовала во многих праздниках, в своём танце восхваляя богов. Её движения были стремительными и яростными. Подобно дикой грациозной кошке в танце принцесса могла заворожить любого, извиваясь в потоках ветра и музыки.