Тень и искры

Один прыгнул еще раз, мы вырвались из густого тумана и теперь скакали по серой траве и твердой земле. Рейн и Рахар присоединились к нам и ехали сбоку. Я не сразу поняла, что вижу. Казалось, это Сэйон, и он скакал вдоль стены, где вились слабые клочья тумана.

Я оглянулась на туманную гору. Из непроглядной стены итера вырвались десятки всадников. Никтос отдал приказ, который я не расслышала из-за грохота копыт.

Впереди показались закрытые каменные ворота. На самом верху Вала, где горели факелы, виднелись фигуры гвардейцев, повернувшихся к тому, что находилось за стеной.

Никтос замедлил шаг Одина и остановил его поодаль от группы гвардейцев. Один из них отделился. Прищурившись, я узнала Теона – одного из немногих богов, не присутствовавших, когда раскрылась моя измена. Не сомневалась, что он и его сестра скоро об этом услышат. Или боги подчинятся приказу Никтоса и никому не расскажут о том, чему стали свидетелями?

– В воде что-то есть, – сказал Теон, взяв Одина под уздцы и едва взглянув на меня. – Оно пришло с моря и врезалось в один из наших кораблей с припасами. Разорвало сукина сына надвое.

Выругавшись, Никтос соскочил с коня, повернулся и без слов протянул ко мне руки. Я взялась за них, пораженная, что даже в своей холодной ярости он по-прежнему… внимателен.

– Есть какие-нибудь догадки, что это? – спросил он.

– Пока нет, – ответил Теон.

Никтос сделал шаг и вдруг застыл. В тот же момент в центре моей груди запульсировало тепло. В звездном свете я увидела, как от слабого тумана, стелющегося по земле, поднялись тени. Никтос закрыл глаза, черты его лица стали резче.

– Смерть, – прошептала я.

Он повернул ко мне голову и открыл глаза.

– Ты ее чувствуешь?

Сглотнув, я кивнула.

– Да, чувствую.

На его челюсти дернулась мышца.

– Это ты чувствуешь, как души отделяются от тел.

Теон выругался себе под нос, а я уставилась на Никтоса. Мне не приходило в голову, что как Первозданный Смерти он тоже способен чувствовать смерть.

Как и я.

Похолодев, я отвернулась. На нас скакал Эктор. Он резко остановил лошадь, разогнав туман, и бросил Никтосу черный плащ. Первозданный кивнул в знак благодарности и, повернувшись ко мне, накинул мягкую ткань на мои плечи. Гвардейцы побежали вверх по лестнице на стену. Эктор спешился.

– Ты останешься с Эктором и Рейном, – сказал Никтос и надел капюшон мне на голову.

Вид у богов был не слишком довольный, но я кивнула.

– Оставайся с ними, – приказал Никтос.

Я потянулась к пуговицам плаща, но он опередил меня, быстро застегнул плащ и поймал мой взгляд. Его глаза ярко горели.

– Помни мое предупреждение.

Теон нахмурился, услышав тон Первозданного, но быстрый взгляд Рейна заставил его молчать.

– Я помню, – сказала я.

Никтос еще мгновение удерживал мой взгляд, а затем посмотрел на Рейна и Эктора.

– Позаботьтесь о том, чтобы она осталась жива.

Он вернулся к Одину, взобрался на коня и повернул к гвардейцам. Я проследила, как он на ходу наклонился в седле и подхватил лук и колчан, поданные гвардейцем. Тени прорезали туман. Сэйон, Рахар и Теон последовали за ним. Ворота открылись, и Никтос проскакал в них. За ним проехали только три бога и кто-то еще, как и я, в капюшоне, отделившийся от всадников.

– С ним… все будет хорошо, да? – спросила я, когда ко мне подошел Рейн с растрепанными золотисто-рыжими волосами. – Он выехал в сопровождении всего трех богов? С ними все будет в порядке?

– Думаешь, я правда поверю, что тебя это волнует?

Я посмотрела на него.

– С ним все будет хорошо?

– Он же Первозданный, – ответил бог. – А ты что думаешь?

Я понимала, что он живет и дышит. Следовательно, его можно ранить. А богов можно убить.

– Тебя здесь быть не должно, – заявил Эктор.

– Но я здесь. – Я повернулась к ступеням и пошла вперед, надев воображаемую вуаль. – Что может быть в воде?

Эктор прошел мимо меня и первым ступил на лестницу. Он оглянулся через плечо.

– Ты веришь в чудовищ?

У меня оборвалось сердце.

– Смотря в каких.

Он с ухмылкой отвернулся. Я оглянулась на Рейна, но тот смотрел прямо перед собой. Я быстро последовала за Эктором по лестнице, не позволяя себе думать, насколько высоко мы поднимаемся.

Когда мы почти добрались до верха, Рейн сказал:

– Что бы ты ни делала, пожалуйста, не дай себя убить. Уверен, Никтос придерживает эту честь для себя.

– И не собираюсь, – заявила я.

– Он не убьет ее, – сказал сверху Эктор. – Ведь она несет в себе искру.

Рейн сзади вздохнул, и до меня дошло, что Эктор прав. Никтос не убьет меня. Пока не разберется, что означает эта искра во мне помимо того, что я могу возвращать к жизни мертвых. А когда разберется? Убьет? Возможно, тем самым приговорив царство смертных к быстрой гибели, если Эйос права? Или будет держать взаперти, подальше от тех, кто может мне навредить, и от тех, кому, как он считает, могу навредить я?