Тень и Коготь

Присланный за нею служитель провел ее залами, о существовании которых она прежде и не подозревала. Ты понимаешь, Севериан, как пугают такие вещи сами по себе. Мы-то считали, что прекрасно знаем наше крыло Обители Абсолюта! В конце концов она оказалась в приемной; это была большая комната с плотными темно-красными шторами на окнах и совсем без мебели – там были лишь вазы выше человеческого роста и шире, чем ее руки, разведенные в стороны.

В центре этой комнаты находилось нечто, сперва показавшееся ей еще одной – меньшей – комнатой, восьмиугольные стены которой были украшены орнаментом из «лабиринтов». Над этой маленькой комнаткой, едва различимой с порога, горел светильник, по яркости превосходивший любой из тех, что Домнине доводилось увидеть прежде. Бело-голубой свет его был столь ослепителен, что на него невозможно было смотреть.

Дверь за ней затворилась, и она услышала лязг щеколды. Другого выхода из приемной не было. Домнина бросилась к шторам, надеясь отыскать за ними еще одну дверь, но, стоило ей отодвинуть одну, украшенная «лабиринтами» стена восьмиугольной комнатки раскрылась, и в приемную вошел Отец Инире. За спиной его, как рассказала Домнина, была бездонная дыра, наполненная светом.

«Вот и ты, дитя мое, – сказал он. – Как раз вовремя. Сейчас мы с тобой поймаем рыбку. Понаблюдай за тем, как я забрасываю крючок, и узнаешь, что нужно сделать, чтобы золотые чешуйки этого существа застряли в нашей земной сети».

С этими словами он взял ее за руку и ввел в восьмиугольную комнатку.

Здесь я был вынужден прервать повествование и помочь Агии перебраться через клубок лиан, загородивший тропинку.

– Ты разговариваешь сам с собою, – сказала она. – Я слышу твое бормотанье позади.

– Я рассказываю самому себе предназначенную для тебя историю. Тебе, похоже, не очень хотелось ее слушать, а вот мне было интересно послушать ее еще раз. Кроме того, она о зеркалах Отца Инире и может заключать в себе какие-нибудь полезные для нас подсказки.

– Домнина подалась назад. В центре комнатки, прямо под ярким светильником, шевелилось нечто наподобие сгустка желтого света. Сгусток этот, рассказывала она, очень быстро скакал вверх-вниз и из стороны в сторону, но все время оставался внутри пространства в четыре пяди высотой и четыре пяди длиной. Он и в самом деле очень напоминал рыбку, резвящуюся в воздухе, наполняющем невидимую чашу, – куда было до него жалким фамильярам в зеркалах Зала Смысла! Отец Инире задвинул за собою украшенную «лабиринтами» стену – она оказалась зеркалом, отразившим его лицо, руку и сверкающие переливчатые ризы. Отражалась в зеркале и сама Домнина, и «рыбка» в невидимой чаше… но там, за стеклом, казалось, была еще одна Домнина, словно бы выглядывавшая из-за ее плеча, а за ней – еще и еще, ad infinitum; каждая – чуть меньше предыдущей.

Увидев все это, она поняла, что напротив стены, сквозь которую они вошли внутрь, стоит еще одно зеркало. Все восемь стен изнутри были зеркальными, и свет бело-голубого светильника, пойманный в ловушку, солнечным зайчиком скакал от одного к другому, образуя в центре комнатки ту самую пляшущую «рыбку».

«Вот и он, – сказал Отец Инире. – Древние, знавшие этот процесс, по крайней мере, не хуже нашего, а вероятнее всего – гораздо лучше, считали «рыбку» самым распространенным и наименее важным из обитателей зеркала. Их заблуждения относительно того, что вызываемые существа на самом деле обитают в глубинах стекла, не стоят нашего внимания. Но со временем они задались куда более серьезным вопросом: какими способами может быть осуществлено перемещение, если точка отправления отделена от точки назначения расстоянием астрономического порядка?»

«Можно его потрогать?»

«На этой стадии – да, дитя мое. Позже – не советую».

Домнина поместила палец в середину пляшущего сгустка света и почувствовала ускользающее тепло.

«Так же прибывают к нам и какогены?»

«Скажи, твоя мать когда-нибудь катала тебя на флайере?»

«Конечно».

«Игрушечные флайеры, которые дети постарше ради забавы запускают в парках с наступлением сумерек, с бумажным фюзеляжем и фонариками из пергамента, ты тоже, несомненно, видела не однажды. То, что ты наблюдаешь сейчас, отличается от настоящих межсолнечных путешествий примерно так же, как игрушечный флайер от настоящего. Однако таким образом вполне можно вызвать «рыбку» и даже, быть может, кого-нибудь еще. И подобно тому, как игрушечный флайер порою может послужить причиной пожара, в котором погибнет целый дворец, наши зеркала, как ни слаба здесь концентрация, тоже небезопасны».

«А я думала, чтобы полететь к звездам, нужно сесть на зеркало».

Впервые Отец Инире улыбнулся. Хотя Домнина и понимала, что улыбка его означает не более чем удивление и удовольствие (каких, вероятно, не смогла бы доставить Отцу Инире взрослая женщина), ее это вовсе не радовало.