Тень императора

— Вся Империя погибла, как и ваш Шотоград, — отозвался Император дрогнувшим голосом, — нет ни армии, ни палачей, ни мужчин, ни женщин. Я и мой писарь ищем того, кто все это сделал.

— Вам нужен Ловкач, — кивнул незнакомец, — что ж… я так и подозревал. Империя наносит ответный удар, ха, не находите фразу забавной? Два человека против существа, уничтожившего мир. Я наблюдаю за вами уже несколько часов, и думаю, что без помощи вам точно не обойтись.

— Наблюдаешь за нами?

— Это не так сложно. Те улочки и переулки, по которым вы петляли, я давно облазил и знаю их как свои четыре пальца. Тем более что на свежем снегу следы от копыт очень легко заметить. В мертвом-то городе. Ой, кажется, ваше величество падает…

Я обернулся как раз в тот момент, когда Император стал медленно оседать на снег. Меч выпал из его ослабевшей руки. Я подхватил Императора, но он все равно упал. Глаза закрылись, из горла с хрипом вырывалось горячее дыхание.

— У него лихорадка, — раздалось прямо за моей спиной.

Я обернулся и увидел незнакомца совсем рядом. Из-под шляпы выглядывало изрезанное морщинами вдоль и поперек лицо с густой бородой и пышными усами. От незнакомца удивительно приятно пахло костром и веяло теплом. В глазах его бегали знакомые серебристые искорки. Вот только откуда знакомые? Я не мог припомнить, где уже видел сверкающие серебром глаза. Совсем недавно… может быть, несколько дней назад…

— Если вы хотите нам помочь, так помогайте, — резко сказал я, — а если нет, то идите свой дорогой.

— Неважно, хочу я вам помочь или нет, — произнес незнакомец, — важно то, что у меня нет выбора. Больше ни у кого нет выбора. Это надо понять раз и навсегда. Давай, приподними нашего господина, чтобы я мог обхватить спину…

***

Без лошади мы добирались до жилья незнакомца (которого я окрестил Бородачом) около часа. Франц шел следом, не нуждаясь в приказах. Он прекрасно понимал, что от него требуется.

Все это время Император находился без сознания, его лихорадило, он стонал и дрожал то ли от холода, то ли от сильной боли.

Я не очень удивился, когда мы дошли до перекрестка, который был очищен от снега. Все-таки мои предположения оказались верны.

— Я был лучшим уборщиком улиц, — с нотками гордости в голосе произнес Бородач, проследив за моим взглядом, — не могу же оставить улицы без присмотра, тем более когда больше нет людей, которые могли бы их загадить! Правда, существуют некоторые ограничения, — Бородач слабо хихикнул в бороду, выпуская сизый пар, — безумцы хотят оторвать мне голову, поэтому я расчистил только те дороги, куда они предпочитают не соваться.

Мы прошли по улочке, затем свернули в еще более узкий проход, свет почти не попадал сюда, было темно и мрачно, а затем Бородач свернул еще раз, и стало настолько тесно, что мои плечи терлись о стены.

— Им сюда не пробраться, — бубнил Бородач, — мозгов не хватит. Парочка забрела, чуть с ума не сошли… ну, вы понимаете, я фигурально выражаясь, куда уж им сходить-то… не знали, как выбраться. Стояли и орали, пока я их того, не пришиб… Моя верная лопата, любимица, свое дело знает. Когда снег чистить, а когда и головы бить… А ежели лезвием чиркануть, то и шею отрубить можно, не хуже топора. Вжик, значит, и нет головы, хе-хе…

Мрак окутал со всех сторон, вдобавок землю застелил туман, скользивший по ногам, и мне на какое-то мгновение стало безумно страшно. Я представил, как Бородач кидает тело Императора на землю, разворачивается, выхватывает из-за спины лопату (а ведь это действительно его верная лопата, любимица) и — вжик — снимает мне голову с плеч. Он ведь так давно не ел, он ведь так давно один, и мне показалось, что он не менее безумен, чем те бедняги, разум которых забрал Ловкач. Но я одернул себя. Моя жена, пусть земля ей будет пухом, не одобрила бы подобные мысли. Она справедливо считала, что людям нужно доверять. В разумной мере, конечно… А Бородач пока единственный, кому можно доверять здесь, в Шотограде.

Надо быть начеку… но доверять, насколько это вообще возможно в настоящее время…

За спиной цокал копытами по очищенной мостовой Франц.

Спустя какое-то время Бородач остановился, но не для того, чтобы вытащить лопату, а чтобы толкнуть плечом неприметную вначале деревянную дверь в стене. Дверь распахнулась, выпуская яркий дрожащий свет и теплый воздух, приятно щекотавший замерзшую кожу.

— Тэк, заносим! — Бородач помог снять Императора с коня, и мы занесли его внутрь. Я быстро вернулся, освободил Франца от остальной ноши, привязал его за узды к фонарному столбу, потрепал по крупу. Франц будто понимал, что происходит, ответил легким кивком головы.

— Не переживай, — шепнул я, — мы ненадолго… — и зашел в помещение.