Тень короля

– Обувку ему надо было купить все-таки, – пробормотал себе под нос лорд. – Солиднее бы выглядел… А то ведь разглядит она его во всех подробностях, да и отошьет без разговоров!

– Эх… – ухмыльнулся в бороду Творимир, наблюдая, как языкатый бродяжка с самым умильным выражением лица распинается перед хихикающей девицей.

Ивар крякнул:

– М-да. Шустер! А ты его прибить хотел.

– Эх, – отрезал русич, что, вероятно, значило: «Еще успею!» Потом бросил одобрительный взгляд на честно отрабатывающего свою награду Финви, присел на корточки и полез в торбу за фляжкой. Денек выдался жаркий, да и шли долго – ушлый проводник вел их сюда такими глухими тропами и с такими предосторожностями, что могучий воин весь взмок. Хоть передохнуть да горло промочить, пока этот босяк там языком треплет…

Минут через десять, когда так кстати подвернувшаяся девушка, спрятав свиток в корзинку, исчезла за воротами, Финви наконец вернулся к теряющим терпение нанимателям. И объявил:

– Все в лучшем виде! Письмо она передаст, госпожа Мак-Кана как раз сейчас дома…

– Кто? – переспросил Ивар. И, тут же вспомнив, какое имя носит сейчас бывшая возлюбленная государя Шотландии, кивнул: – А! Ну да. Ты девчонке-то чего наплел? Она об меня чуть глаза не сломала.

– Ну дак… – замялся проводник, – я это… Сказал, что от поклонника письмо. Дюже знатного. И того, приврал чуток, мол, ее хозяйка ждет не дождется письма этого… Ну а что? Внутрь ведь еще нос сунет, не дай боже! А там…

– Минуточку… – медленно протянул лорд Мак-Лайон, впившись взглядом в улыбающееся лицо бродяги. – А что там? Ты что же, подлец, печать сломал?!

– Эх! – рыкнул Творимир, простирая карающую длань над головой мгновенно съежившегося Финви.

Тот побелел лицом и пискнул:

– Да ничего я не ломал, окститесь, сударь!

– Да?

– Ей-богу, не ломал! Клянусь святой Бригиттой! Только ежели на свитке печать королевского двора Шотландии, то ведь и дураку понятно, что не служанке такие письма читать!

– Что-о-о?.. – ахнул Ивар. – Так ты, поросенок, еще и в геральдике разбираешься?! Причем не только своей страны, но и чужой?! Творимир, я идиот… Надо было тебя послушать.

– Эх, – согласно кивнул бывший воевода, закатывая рукава.

Финви пошатнулся:

– Милостивые государи, побойтесь Бога, да за что же?! Что я вам сделал плохого? Не желаете платить, не надо… Только не убивайте-э-э!

Убивать тем не менее не стали. Затащили за угол какого-то сарая, приперли к стене и основательно потрясли на предмет давно мучивших Ивара вопросов: кто такой, откуда столько знает и как его за эти самые познания раньше не пришибли? Насмерть перепуганный Финви, никогда не отличавшийся особенной стойкостью, посмотрел в серо-стальные глаза королевской ищейки, оценил возможности русича и, шмыгнув носом, принялся каяться…

Мать его и правда была из Коннемары. Родилась в бедной крестьянской семье, трудилась с утра до ночи, собирая водоросли, гоняя на выпас тощую коровенку – единственный оплот семейного благополучия, возилась с кучей братьев и сестер. Потом наверняка вышла бы замуж и годам к тридцати превратилась в сгорбленную старуху, изможденную работой и частыми родами… Если бы на пороге ее пятнадцатой весны судьба наконец не улыбнулась ей. Роль судьбы сыграл некий дворянин, которого неизвестно по какой причине вдруг занесло в эти суровые края. Он был с юга Ирландии, из Лимерика. А еще он был хорош собой, богат и не чужд прекрасного… В общем, двое встретились, полюбили, и дворянин, отвалив родителям девушки солидный куш, увез красавицу с собой. Разумеется, он на ней не женился. Как минимум потому что на тот момент был уже женат. Впрочем, девушка и так была всем довольна: ее поселили в собственном домике неподалеку от поместья возлюбленного, она ни в чем больше не нуждалась, работать ей тоже не приходилось. Пронзенный стрелой Амура дворянин наезжал к своей пассии не реже двух раз в неделю, она ежегодно рожала ему детей. Но, увы, ни один из старших братьев и сестер Финви долго не прожил… Он был последним, и его появление на свет стоило жизни его матери. Отец будущего побродяжки тяжело переживал утрату. И наверное, поэтому решил сберечь хотя бы то единственное, что от нее осталось, – сына. Он нашел ему кормилицу, позже, когда мальчик подрос, поселил в своем поместье и души в отпрыске не чаял. Выучил Финви читать и писать, рассказывал о мире, обещал, как малыш подрастет, взять его с собой в поход… В общем, конец этой истории был куда более прозаичен, чем начало. Когда Финви стукнуло девять, добрый (и, увы, немолодой) папа умер. А у этого самого папы помимо Финви имелось еще пятеро сыновей, причем рожденных от законной супруги. Им отцовские забавы никогда не нравились и еще меньше нравился сводный братец. Их было шестеро, а наследство – одно. Поэтому сразу после похорон Финви оказался на улице…

– А что ж ты к материной родне не пошел? – помолчав, спросил Ивар, глядя на повесившего нос бродягу.

Тот махнул рукой:

– Я ж ведь и не знал их вовсе. А Коннемара большая… Да и кому нужен лишний рот, сударь?