Тень креста

Варвары, скорее почувствовали, чем увидели взгляд очнувшегося воина, и эта ситуация положила конец спорам. Женщина снова дала напиться раненому и положила на лоб тряпку, смоченную холодной водой, а потом, через короткое время, чистой тряпицей обмотала голову найдёныша, завязав узелок чуть потуже, чем на собственном платке.

— Кто ты? — спросила женщина, не выпуская из рук младенца, убаюкивание успокоило малыша: он перестал капризничать и громко плакать.

— Христианин… Воин… — ответил раненый, ничего не скрывая: полное безразличие овладело им. Ему стало всё равно, что будет дальше, жизнь потеряла всяческий смысл, осталось молить Господа о скором конце.

Мужчина помог незнакомцу лечь на телегу, а потом подсадил и жену с сыном, тут мохноногая лошадёнка неспешно двинулась в путь. Перевязка облегчила боль, и воин заснул беспокойным сном. Проснулся христианин от гула голосов у себя над головой, они неслись со всех сторон: разом говорило много мужчин и лишь один женский голос звучал им в противовес:

— Христианский воин… Раненый, но сильный и выносливый… Он выживет и оправится от раны… Моя добыча… Могу продать… Сын умирает от голода и болезни… Нужна еда и кров.

Скосив глаза в сторону, раненый обнаружил, что телегу окружает плотное кольцо норманнов, сверкающих доспехами и шлемами, вооружённых до зубов. Чуть поодаль стояли телеги с награбленным добром, к которым в страхе жались связанные пленники. Воины варваров говорили одновременно, потому наслоение звуков их речи не давало христианину понять суть разговора. Но перебранка эта очень напоминала торг. А вот последние слова женщины, она стояла совсем близко к телеге, разъяснили всё:

— Богатая одежда… Получите хороший выкуп… Даром не отдам.

Эти слова повергли христианина в дрожь возмущения — его умирающего продают, как вещь или мешок сена, как бездушный скот, но они же придали раненому силы. Воин попытался встать, но наконечники четырех копий упёрлись ему в грудь. Затянувшийся торг был закончен: четыре монеты, блеснув на солнце, зазвенели в подоле варварки. Тут же новый пленник был связан по рукам и ногам, а потом помещён на телегу поверх награбленного добра. Горячая и колкая обида на варваров слезами выплеснулись из глаз христианина.

Колонна двигалась неспешно, натужно скрипели колёса перегруженных повозок, за которыми брели ряды, утомлённых долгой ходьбой, пленников: людей разного ранга, уравненных одной верёвкой — селян, городских мастеров, зажиточных горожан, священников и простых монахов.

Раненный лежал на спине и смотрел на небосвод. Светло-голубое небо отразилось в глазах нового пленника, но они вдруг потемнели и налились чернотой, душа же переполнилась мстительной ненавистью ко всем язычникам — мирным и немирным, теперь все они навсегда стали его врагами и не было им ни милости, ни сострадания, ни прощения. Снова захотелось жить для того, чтобы, набравшись сил, убивать иноземцев снова и снова. Раненый воин и сам не заметил, как желание это, пронзив его насквозь, приобрело черты безумия: безумной жажды крови, желания неутолимой мести, испепеляющая нутро, безжалостная ненависть обуяли воина с головы до пят. Теперь он точно знал, что выживет любым путём и в любых условиях, потому что жизнь для безумца обрела новый смысл.

Часть первая. Глава 1

"Requiescet in pace…"

Светлой памяти моей дочери Марии посвящается.

"Первозданный крест на куполе Нидаросского храма Христа в зимний полдень даёт волю своей тени, максимальной, значимой и реально существующей. Но тень креста — не тень самого Бога. Тень же Христа — сумерки веры и отражение антипода его. Веруй и спасёшься… Неверующим же язычникам отворятся врата Ада. И только страдания, смертельные и неотвратимые, способны очистить заблудшие души… Иногда же лишь кровь может смыть грех закоснелого язычества… А чистые от скверны заблуждений и, тем обновлённые, они, души эти, направятся прямой дорогой в Рай…"

(Проповедь епископа Нидаросского)

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ВРЕМЯ ВЫБРАЛО ИХ

«In pascuis virentibus me collocavit, super aquas quietis eduxit me.»

1. Человек из Гаулара.