Тень крыла

Он больше не уговаривал меня. Лишь смотрел. Пусть это был холодный взгляд. Пока он смотрел на меня, я знала, что в этом темном льде отражаюсь лишь я. Хотя бы пока он смотрел. Так, будто я могла навечно удержать его в этом мгновении.

Потом он поднялся, и я закрыла глаза.

– Я приду завтра и спрошу вас вновь.

Он ушел, я спрятала лицо в горящих ладонях.

Я не могла вернуться с ним. И все же я чувствовала радость от того, что увижу его еще один раз.

Я сошла с ума. Я и правда сошла с ума.

5

Обхватив колени руками, сяо Хуа сидела на пристани и смотрела в воду. Ее плечики подрагивали, хотя этой ночью ветер обнимал теплыми крыльями.

Я стояла за ее спиной несколько минут, но она даже не почувствовала. Этот ребенок был таким беззащитным. Ей и правда повезло, что она дожила до этого дня. Может быть, это судьба оберегала ее.

«– Ты правда отдашь ее У Баолину? Таков был твой план?

– Почему я не могу?

– Потому что она верит тебе. Потому что тебе жалко ее».

Бай Син ошибался, мне не было ее жаль. Жалеть ее, жалеть себя, жалеть всех, кому хоть раз доводилось плакать в отчаянье. Тратить время на жалость – тратить его впустую.

– А Хуа.

Девочка обернулась, и ее заплаканное лицо тронула улыбка.

– Сестрица, ты наконец вернулась!

Этот глупый ребенок сорвался с места и прилип ко мне теплыми объятьями.

– Я боялась, что ты не вернешься.

– С чего бы? Видишь, я здесь.

– Сестрица, зачем мы ушли? Разве на Горе Лотоса было плохо? Разве тебя обижали там?

Я неловко погладила ее по волосам.

– Сестрица не могла не уйти. Ей нужно в другое место.

– Куда?

– Далеко.

– Обязательно нужно?

– Сяо Хуа, скажи, ты пошла бы с сестрицей в то место или вернулась бы к матушке Цай?

– С сестрицей.

И правда, глупый ребенок.

Я уложила ее спать, будто ей было четыре года, а не четырнадцать. Мне пришлось держать ее за руку, пока наконец ее беспокойные глазки не сдались сну. Мой наставник бы никогда не стал терпеть ее слезы, наставница бы никогда не заставила ее плакать. И только я продолжала сидеть, не зная, почему мое сердце сжимается липким сожалением.

На следующее утро она поглядывала на меня с беспокойством, будто ждала, что я отругаю ее за вчерашние слезы.

– Сестрица, почему ты вернулась так поздно? – Она полдня ходила вокруг меня по кухне, не решаясь задать этот вопрос.

– У сестрицы были дела.

– Мне не спрашивать?

Наконец-то этот ребенок начинал понимать.

– Лучше сбегай на рынок, купи свежей рыбы.

– Сестрица, что ты готовишь?

– Секрет.

– Сестрица! – сяо Хуа рассмеялась и убежала.

Я редко готовила, и каждый раз выходило по-новому. Но когда-то это было традицией: перед тем, как покинуть Хэши и вернуться к отряду Цзе Цзина, я готовила для наставницы три блюда. Это было нашим прощанием.

Я взяла нож и принялась нарезать овощи. Эта часть всегда выходила у меня лучше всего.

– И чем они провинились перед тобой? – шутила Юэ Гуан, следя за тем, как я орудую ножом.

Я улыбалась и молчала. А потом чувствовала себя ребенком, который пытается сразиться с паром, солью и временем. Только теперь некому было подсказывать мне и тихо смеяться. Теперь некому было смеяться. И все же сяо Хуа смеялась. Она гордо показывала мне рыбу, которую выбрала сама, и почти с удивлением следила за моими движениями.

– Разве так ее нужно чистить?

– Сяо Хуа, беги погуляй. – Я строго посмотрела на нее, давая понять, что то, как я управляюсь с рыбой, было исключительно моим делом.

Она захихикала и выбежала.

Я не любила, когда другие наблюдают за моими страданиями. Особенно когда приходилось бороться с собственной беспомощностью. Однажды я даже повернулась к наставнице и с вызовом бросила:

– Ты же специально меня мучаешь?

– Конечно, – рассмеялась она, – ты всегда должна помнить, что есть что-то, в чем ты откровенно плоха.

– Тогда зачем мне делать это?

– Чтобы не умереть с голоду.

Это было неправдой. Я умела не умирать с голоду, умела разводить костер и жарить на нем все, что двигалось или удачно попадало ко мне в руки. Я многому научилась в отряде Цзе Цзина.

– Если человек умирает от голода, он не будет три часа парить мясо, выбирать к нему специи, тонко нарезать овощи, а потом… потом…

– Вот увидишь, ты опять забыла, что потом.

Но все же это было не так страшно, чтобы напугать меня по-настоящему. Теперь я парила, нарезала и знала, какой соус подавать. Все ее наставления, когда-то пропадающие в бездне моего нетерпения, все еще звучали в моей голове. Будто я и правда могла вновь услышать их.

Когда сяо Хуа нетерпеливо заглянула на кухню, я поманила ее к себе:

– Все еще не веришь, что сестрица знает, что делать?

Девочка замотала головой.

– Тогда возьми все и накрой на стол.

Я с чувством победы вышла и замерла.

Раньше, чем я думала. Он пришел слишком рано.

Его одежды белели у пристани, ветер беспомощно играл ими, но не мог по-настоящему их коснуться. Я тихо подошла и встала рядом.

– Вы пришли.

– Ты ждала меня?