Тень ночи

Среди листьев, словно крошечные рубины, краснели плоды. Мэри во все глаза смотрела на ожившее дерево и шептала молитву.

– Моя кровь создала структуру дерева, а твоя заставила его плодоносить, – сказала я, инстинктивно дотронувшись до своего пустого живота.

– Но как такое могло случиться? – спросил ошеломленный Мэтью.

Соединение крови ведьмы и варга привело к таинственной трансформации. Если где и искать ответы, то лишь на картинках «Ашмола-782» и в загадочных пояснениях к ним.

– Сколько времени тебе понадобится, чтобы вернуть манускрипт Ди? – спросила я у Мэтью.

– Думаю, не так уж много, – ответил муж. – Особенно когда вознамерился это сделать.

– Чем раньше, тем лучше, – сказала я, переплетая наши пальцы.

А перед нами продолжало разворачиваться чудо, сотворенное слиянием нашей крови.

Глава 25

Прошел день. Затем еще один. Странное дерево продолжало расти, демонстрируя все признаки развития. Его плоды созревали и падали вниз, к корням, погруженным в ртуть и prima materia. Бутоны, появлявшиеся среди листьев, превращались в цветы и новые плоды. Раз в день листья меняли цвет, становясь из золотых зелеными, потом снова золотыми. Иногда на дереве вырастали новые ветки или оно вытягивало новый корень, ищущий пропитания.

– Мне еще предстоит найти всему этому вразумительное объяснение, – сказала Мэри, указывая на груды книг, которые Джоан неутомимо снимала с полок. – Похоже, мы сотворили нечто совершенно новое.

Как ни захватывал меня ее эксперимент, я не забывала про обучение ведьмовству. Снова и снова я ткала свой невидимый серый плащ и с каждым разом управлялась с ним быстрее. Результаты моего ткачества становились совершеннее и действеннее. Марджори пообещала, что вскоре я смогу описать весь процесс словами, чтобы и другие ведьмы извлекли пользу из моего заклинания.

Прошло еще несколько дней. Я вернулась от Благочестивой Олсоп. На ступенях нашей лестницы я, как всегда, сняла маскирующее заклинание. Энни находилась во дворе, забирая у прачек чистое белье. Джек отправился вместе с Пьером и Мэтью. Я жутко проголодалась и раздумывала о том, что́ Франсуаза приготовила на обед.

– Если в течение ближайших пяти минут меня не накормят, я начну вопить на весь дом.

С этими словами я переступила порог, попутно вытаскивая и бросая на пол булавки, которыми крепился жесткий вышитый нагрудник моего платья. Я швырнула его на стол и взялась за шнуровку корсажа.

Со стороны камина послышалось негромкое покашливание.

Я стремительно повернулась, вцепившись в ткань, прикрывающую грудь.

– Боюсь, эти вопли не принесут вам желаемого результата.

Голос был хриплым, похожим на звук песка, скребущего по стеклу. Говоривший сидел в кресле возле камина.

– Вашу служанку я отправил за вином, а мои старые руки и ноги не настолько проворны, чтобы удовлетворить вашу потребность в пище.

Я медленно обогнула кресло. Сидящий в нем изогнул седую бровь, мельком окидывая мой непристойный по меркам Елизаветинской эпохи вид. Его откровенный взгляд заставил меня поежиться.

– Кто вы такой?

Он не был ни демоном, ни ведьмаком, ни вампиром. Всего-навсего морщинистый старик.

– Насколько мне известно, ваш муж и его друзья зовут меня Старым Лисом. А еще я, при всех своих грехах, занимаю пост лорда-казначея.

До меня начало доходить. Неведомая причина привела к нам одного из умнейших людей Англии и, несомненно, одного из самых безжалостных. Благодушное выражение лица ничуть не смягчало его пронизывающего взгляда.

«У нас в гостиной сидит не кто иной, как Уильям Сесил», – подумала я. Этикет требовал сделать глубокий реверанс, однако я была слишком ошарашена неожиданным визитом и лишь глазела на высокого гостя.

– Судя по выражению вашего лица, вы что-то слышали обо мне. Удивительно, как далеко простирается моя репутация, поскольку мне и многим другим известно, что в Лондоне вы недавно. – Я приготовилась ответить, но Сесил поднял руку. – Мудрость советует не быть со мной излишне откровенной, мадам.

– Чем могу быть вам полезна, сэр Уильям?

Я вдруг почувствовала себя школьницей, вызванной в кабинет директора.

– Репутация бежит впереди меня, но не мой титул. «Vanitatis vanitatum, omnis vanitas»[70], – сухо произнес Сесил. – Нынче, госпожа Ройдон, меня именуют лордом Берли. Королева – щедрая хозяйка.

Я мысленно выругалась. Меня никогда не занимали даты получения аристократией титулов и привилегий. Если требовалось, я заглядывала в Национальный биографический словарь. Получалось, что я оскорбила непосредственного начальника Мэтью. Попробую польстить старику, ответив ему на латыни.

– «Honor virtutis praemium»[71], – пробормотала я, пытаясь не потерять самообладания.

В Оксфорде моим соседом был выпускник Арнольдовской школы. Он играл в регби за Новый колледж и, когда команда побеждала, зычно выкрикивал эту фразу, радуя товарищей по команде и болельщиков.

– Девиз семейства Ширли. Вы происходите оттуда? – Лорд Берли сцепил пальцы шалашиком и посмотрел на меня с возросшим интересом. – Они известны своей склонностью к странствиям.

– Нет. Я из Бишопов… но не епископ[72].