Тень от козырного туза

Как она оказалась в объятиях теплых рук Арбатова, она потом вспомнить не смогла. Но это плотно обнимавшее ее кольцо было в тот момент необходимо ей, как воздух. Денис притянул ее голову к себе на плечо и так и сидел, поглаживая ладонью спутавшиеся на затылке волосы. Маргарита плакала долго, иногда затихала, но слезы подступали вновь и вновь. И не только по погибшей Динке. Это были слезы очищения и прощания с какой-то частью ее самой. С тем, что было и прошло. Вот именно сейчас, в этот миг, закончилось. Все, точка.

– Ну, успокоилась? – ласково произнес Денис и слегка отстранил ее от себя. Рита впервые долгим взглядом посмотрела на него. – Хочешь, позже прочтешь? Одна?

– Нет! – вдруг испугалась Рита и схватила Динкино письмо, выпавшее из рук на колени.

– Уверена? Тебе еще машину вести, – с сомнением произнес Арбатов, перегнулся через переднее сиденье, открыл бардачок и достал пачку бумажных носовых платков. Одной рукой он вновь обнял Риту, другой вытащил из упаковки платок и осторожно вытер ей слезы.

– Спасибо, я в порядке, – Рита взглядом нашла место в тексте, на котором остановилась.

«Мой грех, а значит, смерть моя по заслугам. Не реви, я сказала! А то так и будет моя душа болтаться рядом с Землей. И буду я приходить к тебе в твоих ночных видениях, бойся))). Что же я натворила… Ладно, завязываю ныть, и ты вытри слезы. Я оставляю тебе единственные мои материальные ценности – эти украшения. Квартирами мы с дедом Жорой уже распорядились, завещание хранит матушка Евгения. Однокомнатная деда Жоры у театра твоя, он оформил дарственную. Наше фамильное гнездо теперь собственность монастыря. Возвращаюсь к шкатулке. Она бабушкина, правда, не знаю, откуда такие сокровища? Никогда не замечала у нее тяги к золотым побрякушкам. Кстати, наткнулась я на них случайно, когда убиралась у нее в спальне. Замочек сломала, так что веревкам не удивляйся, бантик завязала я))). Помнишь двуногий столик у бабулиной кровати? У него оказалось двойное дно! Нужно было только ящичек до конца вынуть и нашарить внутри рычажок. Подвинуть вправо, тогда столешницу можно просто снять, дальше – фанера, а под ней – довольно большой тайник. В нем, кроме шкатулки, еще лежали старые бумаги, я мельком посмотрела: послужной список прадеда, диплом Гренобльского университета на имя прапрабабушки, старые метрики, письма и еще куча бумажек на польском, я даже не стала переводить. Сложила в папку и забросила ее на стеллаж. Кому это все теперь нужно? А вот шкатулку с сокровищами я оставляю тебе с одной целью: продай все, беги от мужа, на первое время тебе денег хватит, а жить будешь в квартире деда Жоры. Мы так с ним решили. Потому что в том, что ты вышла за Стрельцова, есть вина и моей бабули.

Помнишь, ты в последнюю минуту перед свадьбой вдруг стала снимать с себя свадебное убранство? Уверена, у тебя вдруг сработала интуиция, и ты поняла, что готова совершить фатальную ошибку. И хотела остановиться. Хотя нет… Ты этого не можешь помнить, ведь бабуля тогда применила гипноз. Прости ее, она подумала, что у тебя предсвадебный мандраж. И она хотела тебе счастья. Как и я. Ну, вроде все. Прощаюсь с тобой. И со всеми, кто был рядом. Все, улетаю… Твоя неверная Динка».

– Дата стоит пятое августа этого года, то есть ровно месяц назад. Когда же она отдала шкатулку соседке? И почему?! Я спрашивала Светлану, не опасалась ли Динка чего-то, может быть, ей угрожали. Но та ответила, что ничего такого не было! Ты насколько близко Динку знал? – Рита, замерев, ждала ответа. Если сейчас Денис скажет, что спал с ней…

– Честно? – Арбатов усмехнулся. – Одно свидание было. Точнее – ужин. А дальше…

– Что было дальше, меня не интересует, – отвернулась к окну Рита.

Денис промолчал.

«Вот и все. Я выходила замуж за Стрельцова, думала, что люблю. Даже получала удовольствие от интима. До того момента, пока не поняла, что изменяет. Как отрезало, шоры с глаз – а передо мной павлин с ощипанными перьями. До сих пор гадаю: зачем я ему сдалась, почему женился? Никакой выгоды… А Павел? Какие высшие силы столкнули нас на той дороге? Он стал отдушиной в серых буднях. Да, я жалела его и Златку. Переживала за них и была уверена, что им это нужно. Сама влезла в чужую жизнь, а зачем? Мы и целовались-то по-настоящему только раз, когда я осталась на ночь. Может быть, и был бы секс, но ему кто-то позвонил. Он вышел на кухню, его не было очень долго. И я ушла в спальню к Злате. А утром мы с Корсаковым старательно делали вид, что ничего и не намечалось даже. Теперь его нет, а мне не больно.

А от Дениса оторваться не могу. Чужой мужик, знакомы полсуток, а рядом с ним тепло и спокойно. Как будто дом свой нашла наконец. Вот точно. Где Арбатов, там мне хорошо. Даже тут, в машине. Только это мне хорошо, не ему», – думала она, машинально теребя прощальное письмо Динки.

– Рита, посмотри на меня, – очнулась она от голоса Дениса и повернулась к нему.

– Пора по домам, гражданин следователь. Или ко мне еще вопросы есть? – равнодушно спросила она.

– Тебя отвезти? Стрельцова отпустили, он уже наверняка дома. Не звонил?