Тень от козырного туза

Компания подростков у них на глазах ногами избивала пьяного мужика, а несколькими минутами ранее тот нетвердой походкой прошел мимо лавочки, на которую Рита и Артем только что присели. Этим вечером Артем сделал ей предложение выйти за него замуж, к чему она отнеслась настороженно. Хотя знакомы они были уже полгода, однажды дело дошло и до интима. Но, как человек прагматичный, Рита в любовь взрослого разведенного мужика к ней, только что справившей совершеннолетие, не верила. Однако белого платья и кольца хотелось. Отговорившись, что подумает, она попросила проводить ее до дома.

У выхода из парка они и увидели эту сцену. Мужик уже не сопротивлялся, только закрывал руками лицо от ударов берцев. Била по голове девица, хотя принадлежность к женскому полу Рита определила не сразу. Бесполое существо с короткой стрижкой и накачанными бицепсами с остервенением пинало беднягу, тогда как остальные участники нападения наносили удары вяло и неохотно. Ярко светил фонарь, что мало заботило малолетнюю преступницу. Зато некоторые из компании, заметив их с Артемом, поспешили скрыться за деревьями. Тот, кто стоял в сторонке и снимал видео на телефон, и вовсе удрал первым. Когда Рита подбежала, возле мужика оставалась только эта дрянь.

Рита кинулась к пострадавшему, Артем – к убегающей девице. Та, на ходу матерясь, резво рванула прочь. Он вернулся через несколько минут, остановился поодаль и отвернулся. «Артем, подойди», – позвала Рита, которая уже успела вызвать скорую. Будущий муж неохотно приблизился, с досадой крикнул: «Черт!» – и… кулем свалился рядом с окровавленным мужиком…

– Я почти медик, господин следователь, – вроде бы оправдалась Рита. – Не понимаю, зачем нужно было меня вызывать в квартиру Тобеевой?

– Не торопитесь, Маргарита Николаевна, я все объясню, – Арбатов поднялся со стула и выглянул в коридор. – Сорокин, вы закончили? Хорошо, выносите, – услышала Рита.

Вдруг ее накрыла такая волна тоски и страха, что она не смогла сдержать слез. Рита только сейчас поняла, к чему, точнее, к кому относится это «выносите». К Динке! К той всегда веселой, доброй и жалостливой Динке, которая теперь… труп?! Застывшее окровавленное тело, которое… выносят?!

Рита вмиг осознала, что уже три года, как ничего не знает о подруге. Нарочно не интересовалась, даже не слушала, когда Артем пытался рассказать о чем-то, касающемся Динки. Он начал, а Рита разозлилась и ушла. Он успел лишь сообщить, что старшие Тобеевы погибли в горах Турции. «А Дина…» – произнес он, но она тогда его зло оборвала: для Риты эта предательница умерла.

– Воды? – очнулась она от голоса следователя и с недоумением посмотрела на стакан, который он держал в руке.

– А? Нет, нет, спасибо. Я в порядке.

– Тогда пойдемте, – со вздохом сказал капитан.

В комнату он вошел первым. Рита вслед за ним перешагнула порог и замерла на месте. В семье Тобеевых-Скрипак этот большой зал называли столовой – в центре, напротив двустворчатой двери, стоял овальный стол, окруженный стульями. Слева от входа разместилась посудная горка, в правом углу у окна – пианино. Рядом с ним – дверь в комнату брата бабушки Дины, Георгия Скрипака. «У Динки когда-то была большая и дружная семья. А теперь никого нет, даже ее самой. Тьфу, что это я заранее деда Жору похоронила, он еще жив!» – спохватилась Рита, невольно посмотрев на дверь его комнаты: с тех пор, как Георгий Ильич находился в хосписе при монастыре, она была закрыта на ключ.

– Туда не смотрите, – приказал Арбатов, кивая вправо. – Идите сразу в смежное помещение.

Она послушно повернула налево. Там, за широкой аркой, задрапированной тяжелыми портьерами из плюша цвета бордо, раньше находилась спальня бабушки Дины, Лидии Ильиничны Скрипак, известного в городе психиатра, возглавлявшей в советские и перестроечные годы клинику для душевнобольных в Мальцево.

Рита бегло осмотрелась. Обстановка осталась прежней, словно в этой комнате время застыло в день смерти хозяйки. Не хватало кое-каких мелочей – например, кадки с «денежным» деревом на широким подоконнике. Не было и стоявшей рядом медной лейки с узким длинным носиком. Четверть комнаты занимала кровать с высокой, мягкой спинкой. Белый плед толстой вязки покрывал ее полностью, спускаясь почти до пола, но обычно поперек лежала свернутая серая кашемировая шаль. На двуногом шестиугольном столике в изголовье кровати всегда находилась еще и какая-нибудь книга, сейчас же одиноко стояла лампа с белым матовым абажуром. Стеллажи занимали угол у окна, круглый столик с двумя креслами – другой. Любимые Лидией Ильиничной фарфоровые фигурки собачек (пуделя и овчарки) переместились на другую полку стеллажа – туда, где стояли часы. Рита задержала взгляд на циферблате: секундная стрелка не двигалась, время в комнате бабушки Динки действительно остановилось.

– Присядьте. Читайте, только руками не трогайте, – следователь развернул лист сероватой писчей бумаги и, разгладив его ладонью в перчатке, положил на стол перед Ритой.

– В моей смерти прошу винить Мар. С., – прочла она вслух.

– Узнаете почерк?