Тень от козырного туза

– К Георгию Ильичу в хоспис при монастыре я съездил двадцать первого. И, хотя нашел его в плохом состоянии, о воле его отца информировал настоятельницу матушку Евгению. Ей я оставил копию завещания и попросил уведомить нас, если до пятнадцатого сентября – это день оглашения завещания – тот скончается. Звонка не поступило, значит, Георгий Ильич все еще жив, – сказал Александр.

– К сожалению, нет. Он умер сегодня ночью, – сообщил Арбатов и подумал, что список наследников стремительно сокращается.

Нотариус с сыном молча переглянулись.

– Детей у Георгия нет, тогда наследниками остаются только сын Тамары Ильиничны Яков, ее внук от старшего сына Павел Корсаков и его дочь Злата. Сама Тамара Ильинична скончалась вчера, вы, наверное, уже знаете. Господи, у меня же на сегодняшний вечер запланирована встреча с Павлом! – воскликнул старший Горинец. – Придется поехать тебе, Алекс. Я так и не сумел до него дозвониться, а остается совсем мало времени.

– Конечно, отец. С вашего разрешения, наверное, – обратился Алекс к Арбатову.

«Нотариус не в курсе, что и Корсаков мертв? Невероятно! Пока промолчу», – подумал Денис и кивнул.

– Расскажите, как вы вышли на Павла Корсакова.

– Илья Маркович предупредил сразу, что найти его старшую дочь, возможно, будет нелегко. Когда он бежал в Финляндию, девочка осталась с мачехой. И, хотя их брак был зарегистрирован, женщина оставила свою фамилию – Горбунова. Мария Ивановна Горбунова. Алекс, дай справку, – протянул руку Горинец. – Вот. Родилась она пятнадцатого декабря тысяча девятьсот сорок первого года. Амурская область, Благовещенский район, село Егорьевка. Это все, что Скрипак о ней знал. По старому адресу в вашем городе, где они жили втроем, ни женщины, ни ребенка никто не помнил. Двадцать шестого августа я вылетел в Благовещенск, предположив, что найдутся родственники, которые могут знать, где она.

В Егорьевке мне поведали историю трагически сложившейся жизни Марии Горбуновой. Она росла в семье алкоголиков, в шестнадцать лет сбежала в Благовещенск. О ней долго ничего не знали даже родители, но в шестьдесят первом она вдруг вернулась домой с девочкой примерно десяти лет. И, сколько Марию ни спрашивали, твердила, что та – ее дочь. А буквально через три дня пьяные родители устроили пожар. Спаслась только девочка, успев вылезти в окно. Ее без сознания нашли неподалеку от сгоревшего дотла дома. Она ничего не помнила, даже своего имени. В детский дом Благовещенска ее определили по имени сгоревшей матери – Марии Ивановны Горбуновой.

Когда расформировали этот детский дом, ее по чистой случайности отправили в ваш город, в детдом номер один по адресу Садовая, три. Выпустилась Мария Горбунова в шестьдесят седьмом году. В архивах органов ЗАГС я узнал, что она в шестьдесят девятом вышла замуж за Игоря Корсакова, в семидесятом родила сына Алексея, а в девяностом – Якова, но записанного на фамилию Блейхман. Найти адрес регистрации по месту жительства Марии Ивановны Корсаковой труда не составило, я отправился к ней.

Мы долго говорили с ней наедине. И она ни разу не упомянула рожденного ею в юности Алексея. Я понял, что сообщать о нем ни мне, ни Якову она не собирается. Похоже было, она вычеркнула первенца из своей жизни. Чего не мог допустить я, потому что его сын Павел и внучка Злата являлись такими же законными наследниками Ильи Скрипака, как и она сама, и Яков. Я решил было сам ей указать на это, но передумал. Хотя для того, чтобы доказать ее родство с Ильей Скрипаком, достаточно было взять у нее биоматериал, я решил сказать ей, что понадобятся документы. В беседе Мария упомянула, что настоящая метрика на фамилию Скрипак, фотографии, справка из детского дома и еще какие-то личные документы остались в квартире мужа, от которого она сбежала.

– Подождите. А откуда у нее эти документы? Они же сгорели на пожаре?

– Металлическую коробку с бумагами нашли на пепелище люди, которые купили участок, где стоял дом. Она пролежала в сохранности в подполе на полке несколько лет. Новые хозяева отнесли ее в сельсовет, оттуда документы переправили в детский дом. Директор решила, что ребенка волновать не стоит, и отдала бумаги Марии только при выпуске. Но девушка все равно ничего не могла вспомнить о том, как и с кем жила до пожара. Она и сам пожар помнила смутно.

Мария Ивановна призналась мне, что на самом деле память к ней вернулась после случайной встречи с братом. Незнакомый мужчина вдруг остановил ее на рынке и назвал Марьяшей. Она растерялась, даже испугалась и хотела уйти, но он уговорил ее зайти в кафе. По мере его рассказа она стала вспоминать все больше деталей из прошлого и в конце разговора вспомнила все. И тот обидный факт, что от нее отказалась мать, отправив жить с отцом и мачехой. Она тогда сбежала от брата и даже выкинула салфетку, на которой он написал новый номер телефона в их старой квартире, решив распрощаться с прошлым навсегда.

– И эти документы вы потребовали у нее для доказательства родства с отцом? Зачем?