Тень Отца

Он ощущал боль, страх, отчаяние. Его вновь терзало чувство вины. Конечно, братья повели себя недостойно. Но, все‑таки, это были его братья. К тому же их опасения подтвердились. Если бы он не приехал, это ужасающее несчастье не постигло бы целый род. Иосиф сидел, удрученный этими мыслями. Он не поделился ими с Мириам, не желая ее беспокоить. В нем бродили и другие неясные чувства. Он понимал, что его братья были гораздо более виноваты перед Мириам, чем перед ним. Но она не произнесла ни одного плохого слова о них, да еще и сдерживала его гнев. Он почти боялся снова услышать слова оправдания того, что произошло. А этого он не хотел слышать — именно от нее.

Но Мириам по его поведению и выражению лица догадалась, что произошло что‑то серьезное. Она ни о чем не спрашивала. Проявляя заботу о нем и стараясь каждым жестом выразить ему свою любовь, она терпеливо ждала. Она была такой всегда, с тех пор как он ее узнал: полной терпения и доброты. Когда он видел ее, он не мог ничего утаить. Он помнил о том, что когда‑то решил: именно она должна управлять их жизнью.

Иосиф позвал Мириам и тихим шепотом рассказал ей все, что узнал от рыжего человека. Она смотрела на него широко раскрытыми глазами.

— О, Адонай! — тихо воскликнула она. — Всех мальчиков?! Они, наверняка, приходили искать Его… — Мириам перевела взгляд на Иисуса, игравшего деревянным зверьком, которого сделал Ему Иосиф.

— Да. Они искали Его, — подтвердил Иосиф.

Ему показалось, что Мириам дрожит. Но она быстро овладела собой. Ее рука потянулась к сидящему на подстилке Младенцу, и ее пальцы стали ласково перебирать Его волосы.

— Нам надо бежать дальше, — сказала она.

— Надо, — согласился Иосиф. — Но, может быть, не сразу… Мне кажется, лучше остаться на некоторое время в доме Аттая. Не будут же они искать без конца!..

— Мы сделаем так, как ты решишь. Ох, как мне жаль тех матерей, тех отцов… — вздохнула она.

— Мои братья не зря боялись… — Иосиф не сумел сдержать горечи. — Он не защитил их… Они, конечно, были плохими… У меня была обида на них… Однако…

Иосиф почувствовал прикосновение ее пальцев к своей руке.

— Ты не должен себя винить, — сказала она.

— Но понимаешь ли ты, Мириам, что значит для отца смерть сына? — воскликнул Иосиф.

Она ответила не сразу, некоторое время помолчала. Вновь она смотрела на Сына, вертевшего в ладошках деревянную козочку. Иосиф заметил, как ее глаза затмила какая‑то пелена. Он пожалел о своих словах.

— Я несправедливо сказал, — шепнул он. — Ты, наверняка, это понимаешь…

— Это страшная боль, самая страшная… Я не раз думала об Аврааме и Сарре…

Теперь они оба смотрели на Младенца.

— Всевышний не может желать этого… — произнес Иосиф. — Он всегда будет хранить Его…

Она резко вскинула голову.

— Не знаю, Иосиф, не знаю и не хочу этого знать. Будет так, как Он захочет. Я только одного желаю: всегда доверять Ему и верить, что все приходящее от Него — высшее благо…

— Смерть сына не может быть благом! Для Авраама это было лишь испытанием.

— А может быть, это — как последняя гиря на чаше весов? Та, которая решает все, когда никакие другие средства не помогли? — Мириам положила руку на плечо Иосифа, словно эта мысль стала открытием для ней самой. — Может быть, эти дети своей смертью спасли твоих братьев, Иосиф?

9

Иосиф был убежден, что не стоит покидать город немедленно. В доме Аттая они были в безопасности. Надо было остаться здесь на то время, пока не прекратятся поиски. Но после разговора с рыжим оборванцем он предпочитал не показываться на рынке. Он отозвал Аттая на небольшой дворик за домом. Иосиф до той поры ничего не говорил ему о причинах, заставивших его отправиться в Египет. Не хотел он говорить и сейчас.

— Послушай, Аттай, — сказал он. — Я хочу попросить тебя об одолжении. Ты оказал нам гостеприимство, и мы за это благодарны тебе. Я надеялся, что утром мы отправимся дальше, но пришел к выводу, что лучше нам остаться в городе еще на несколько дней. Я бы хотел, чтобы моя жена отдохнула…

— Раз ты так решил, Иосиф, то оставайся.

— Спасибо тебе. Но я понимаю, что мы доставляем тебе хлопоты. Мне хочется как‑то отблагодарить тебя. Мне в голову пришла одна мысль… Сегодня в городе я убедился, что иудеи у вас не слишком желанные гости….

— Да, ты прав. Мы научились жить вместе с гоями, а люди из Иудеи затевают споры. Постоянно дело доходит до ссор и стычек, временами до драк. Иногда даже убивают… Власть находится в руках греков, и когда случается нечто подобное, они обращаются против нас всех. Им на помощь приходят и солдаты Ирода.

— Вот видишь. Я чужой здесь и обращаю на себя внимание. Было бы лучше, если бы за продовольствием ходил ты. Я знаю, тебе трудно прокормить семью. Возьми, прошу, эти деньги и купи на них еды и для своей семьи, и для нас.

Иосиф положил на огрубевшую ладонь Аттая три маленькие пластинки золота, отколотые от звена цепи. Ткач молча смотрел на золото, а потом неожиданно затрясся всем телом.

— Что это ты мне даешь, Иосиф?

— У меня нет монет, есть только эти пластинки золота.

— Такого богатства я еще никогда не видел.

— Ты много для нас сделал.