Тень последней луны

— Где он? — спросил король, поднимаясь и морщась от головной боли.

— Кто? — губы у пацана подрагивали.

Скер нахмурился.

— Что ты видел только что?

— Вы сказали, что должны убить меня, а потом съели мясо… Но ведь я же ничего плохого не делаю? Ведь правда?

Король поморщился и ладонью вытер лицо. Его тошнило, болела голова, словно десяток славных маленьких кузнецов лупили крохотными молотками по наковальне в его черепе.

— Что за глупости? — с досадой сказал он. — Никто тебя не тронет.

— Я не буду мстить, — мальчик заплакал, — честное слово, за что мне мстить?

Головная боль становилась невыносимой. Словно кто-то просунул руку ему под череп и тычет пальцем в мягкий мозг. В ушах раздавался навязчивый шум прибоя. Король схватился за голову.

— Поди прочь!

Мальчишку словно ветром сдуло. Вместо мелкого паршивца пришла его мать с участливым лицом, горящей лампой и мокрым полотенцем. Скер тупо смотрел на Леяру, как она шевелит губами, неслышно за шумом в ушах произносит что-то, затем пытается прижать к его горящему лбу холодную тряпку, потом моргнул и вдруг увидел, что сжимает её руки чуть выше кистей, а она плачет. Разжав пальцы, смотрел на красные следы, такие потом становятся иссиня-чёрными. Ну, шевелить руками может, значит не сломал.

— Прости, — произнёс король, — голова болит адски. Ничего не соображаю.

— Ничего, ложись.

Он лёг, но лежать не получалось, тогда король встал и начал ходить по комнате из угла в угол. Леяра исчезла, и он остался один, затем откуда-то взялся перепуганный городской лекарь. Дрожащими руками он вскрыл вену, выпустил из короля миску крови, только тогда шум в ушах прекратился и перестук молотков притих, хоть и не исчез совершенно. А вот внутренний страх перед чем-то неизвестным остался. И гадкое, дрянное чувство, которое Скер не мог описать. Неужели у него мандраж перед завтрашним боем? Ерунда, когда он боялся поединков. Это дочка довела его до припадка.

— Прикажи подавать одеваться, — сказал он Леяре. — И пусть накрывают к ужину.

— Может стоит отменить ужин? — спросила она. — Полежал бы. Я с тобой посижу, певца позову балладу спеть, или…

— Делай, что тебе велено, — поднимая глаза произнёс Скер.

Мальчишка больше не болтал, смотрел в тарелку. Король попробовал с ним заговорить, но тот отвечал односложно. Обе его женщины, бывшая и нынешняя, сидели странные, почти не ели и смотрели неправильно, кажется, обсуждали его, пока он не явился. Скер увидел, что никто не ест — и сам не стал, мало ли, вдруг снова яд. Дочь к ужину не явилась. Наверное, продолжала развлекаться с годящемся ей в отцы слугой. «Они все, все ненавидят меня, каждый из них желает моей смерти» — думал Скер. Раз есть он не мог, пребывание в этом месте не имело смысла. Король бросил салфетку и поднялся.

— Трапеза окончена.

Обе дамы и мальчик положили приборы и поднялись вслед за ним.

***

Странный это получался день рождения. Её первый настоящий, а не записанный в детдоме день рождения, с огромным праздником, который устраивал родной папа, с прекрасной коляской и лошадью в подарок, но Веля никогда не чувствовала такого отчаяния и апатии, даже после травмы, когда поняла, что на спортивной карьере поставлен крест.

— Я спать, — глядя в сторону, сказала она, когда они с Шепаном поднялись от винных погребов на кухню.

— А мне что делать? — глупо спросил он.

— Не знаю. Тоже поспи. Или не спи.

Как бы не пошло завтра — этот человек уже труп. И она сама труп. А трупу безразлично непереносимое для живых, безмятежное сияние солнца, которое одинаково улыбается рождению младенца, свадебному пиру, концу света.

У себя в комнате она улеглась в обнимку с костяным шлемом Первозверя и стала думать о том, что если истина является тем благом, право на которое нужно заслужить, то что тогда бедствие? Отношения с отцом так испортились, что теперь он совсем не станет её слушать и вряд ли что-нибудь получится сделать. Впрочем, она готова попытаться. Вот сейчас, Веля только немного полежит, и сразу пойдёт к нему…

— Ваше высочество, третий раз присылают от короля, — горничная трясла её за руку.

— Сколько времени?! — она как сжатая и отпущенная пружина вскочила с кровати, обманом заманившей её в тихое царство сна без сновидений, — Где шлем?!

— Никакого шлема не было, — девушка развела руками, — вы всё спали, уже и завтрак кончился, слышите шум? Это на площади люди собрались.

— Подавайте одеваться, — коротко бросила Веля.

— Что передать его величеству? — спросила другая девушка, — Он вас ждёт в своих покоях.

— Что скоро буду. Нет, не это платье. Это для состязаний. Подай жёлтое, расшитое, и высокую корону с цепочками.

Труп следовало хорошенько украсить…

— Дорогая! — в комнату с фамильярностью первой фрейлины и близкой подруги вбежала Эвелин. — С именинами! Да хранят тебя стихии!

Она расцеловала Велю в щёки, надела ей на шею свой подарок — блестящее колье изящной староземской работы, и так же быстро убежала, успев шепнуть, что Жоль приехал без новой супруги. Остался тяжёлый запах духов и чувство обречённости.