Тень Серафима

Себастьян ничего не ответил. Он уже завершил трапезу и вновь приступил к короткой молитве. Это было так привычно и естественно, как дыхание. Ювелир и не предполагал, что может быть иначе.

Искаженная сердито сверкнула глазами и принялась наконец есть свою стылую похлебку. Непростой разговор был окончен.

Следующие полчаса тянулись медленно, в гнетущем молчании. Себастьян напряженно размышлял, но не торопился делиться мыслями. София закончила ужинать и выжидательно посмотрела на него.

– Я расскажу тебе нечто более интересное и важное. – Ювелир наконец нарушил колючую тишину, пружинистым движением поднявшись на ноги. – Несложные правила, которые позволят нам быть довольными друг другом. Итак, первое: не приставать ко мне с расспросами. Второе: без пререкания делать то, что я скажу. Третье: не нарушать первых двух, никогда. Видишь, их не так много. Справишься?

София обиженно поджала губы и молча кивнула.

– Вот и славно. Взамен я постараюсь обеспечить твою безопасность в этом неспокойном городе. По крайней мере, пока я здесь, а это, сразу говорю, ненадолго. Меня не интересует твое прошлое, и я также не стану задавать неудобных вопросов. Мне кажется, это очень хорошая сделка.

Себастьян накинул плащ, застегнул пояс с пламенеющей шпагой и даго. Он не особенно беспокоился о внешности, но каким-то естественным образом выглядел элегантно – настолько, насколько может быть элегантен бродяга. Подходило время вечерней тренировки – вот что действительно интересовало ювелира. Сейчас он выйдет во внутренний дворик, разомнется хорошенько в полной темноте и одиночестве, и воздух запоет от его танца, и клинки его тоже будут петь. Сознание окончательно прояснится.

Танец с клинками так же эффективен для концентрации, как и молитва. А ясность ума сейчас ох как необходима. Нужно тщательно обдумать дальнейшие действия: разговор с Маршалом не дал ровным счетом никаких зацепок, скорее наоборот – новые вопросы, новые сомнения. Все-таки придется, видимо, поработать с черным турмалином напрямую. Как же не хочется этого. Впрочем, он еще не виделся со Стефаном… Но будет ли смысл в этой встрече?

Неожиданно для самого себя в дверях Себастьян задержался. На душе вдруг стало как-то пакостно, как если бы он кого-то незаслуженно обидел. Но ведь это было не так, правда?

Проклиная себя за излишнюю мягкость, ювелир обернулся. София сидела, надувшись, яркие карие глаза померкли. Глупая упрямая девчонка. Но какая же красавица. Такие не для него. Она слишком хороша, чтобы быть правдой.

Увы, опыта общения с избалованными барышнями у наемника не было. Себастьян не имел ни малейшего представления, как лучше поступить, как повести себя достойно. И об этом тоже стоило поразмыслить, успокоившись. Принять холодное взвешенное решение – и по возможности правильное.

Раздосадованный на самого себя, Себастьян плотно сжал губы и отвернулся. Тихонько прикрыл за собой дверь, едва удержавшись, чтобы сгоряча не хлопнуть ею. Как непохоже это все на него. Куда подевалось самообладание легендарного Серафима?

Тревожно было на сердце. Новорожденная луна была еще совсем слаба: узкий серебряный серп скрыли тяжелые тучи. На улице снова сыро и промозгло. Предвестник бурь, южный ветер, тоскливо завыл за окнами свою песню, от которой хотелось укутаться поплотнее в теплый шарф.

Темное небо ждало безупречного танца его клинков.

Не говоря ни слова, Серафим вышел в ночь.

* * *

Когда Кристофер переступил порог покоев правителя Ледума, лорд Эдвард в задумчивости рассматривал серебряный перстень, лежащий перед ним на декоративном подносе.

По большому счету разглядывать-то тут было нечего: перстень как две капли воды походил на его собственные «Глаза Дракона»… но только внешне. Внутренняя сущность была иной: простая стекляшка, не обладающая никакой особенной энергетикой. Подделка. Пустышка, которой не обмануть ни одного мало-мальски способного заклинателя.

Естественно, никаких отпечатков ауры вступавших с ним в контакт перстень также не сохранил, да и сохранить не мог. Тем не менее опытный маг различил бы слабое искажение естественной структуры камня, которое могли вызвать только разрушительные эманации страха. Но уж это было совершенно бесполезной информацией – разве что самолюбие потешить.

Не прошло и часа, как Винсент, глава особой службы, доложил правителю, что подделку нашли в комнатах его сына, инфанта Эдмунда, в одном из настенных тайников. Неудивительно, что тот так трясся последние дни, даже заявился искать поддержки. Страх, одно из сильнейших человеческих чувств, искажал природу любой материи.

Копия была выполнена превосходно. Значит, тот, кто изготовил или заказал ее, имел доступ к оригиналу. Или феноменальную память, чтобы в точности воспроизвести однажды увиденный перстень.

В этом еще предстояло разобраться особой службе.