Тень шпаги

Но было поздно. Трактир как–то враз наполнился людьми. Что с того, что он и раньше пустым не был? Наводнившие трактир чужаки были не из тех, что заходят в трактир поесть, выпить или переночевать в гостевых комнатах. Больше всего они походили на разбойников. Вот только разбойники редко ведут себя столь нагло и… странно. В руках у них были топоры, ножи и факелы, а глаза были пусты, точно у мертвых. Без единого слова они наполняли трактир и внезапно замирали — словно переставали быть живыми, превращаясь в некое подобие вещей.

— Беги–и–и–те! — просипел трактирщик, бросаясь куда–то в подсобку и с треском захлопывая дверь.

— Околдованные! — испуганно ахнул кто–то. Посетители вскакивали, опрокидывая столы, кто–то уже визжал, а кто–то отламывал ножку стола, пытаясь добыть себе хоть какое–то оружие.

«Что ж, родители запрещали обижать только слабых, — подумал Карвен. И огляделся. — Поскольку бежать все равно некуда…» Он нагнулся, быстро развязал котомку и достал из нее отцовский молот. Рукоять привычно легла в руку. «Эх, не для того он думан, не для того делан, а только что ж еще остается? Господь Утра и Богини Вечера, помогите мне…»

Мир качнулся и как–то разом пришел в движение. Страшный хряск топора — и чья–то жизнь захлебнулась кровавым хрипом. Выблеск ножа — и еще одна жизнь обрывается коротким мучительным стоном. Еще чей–то крик, перешедший во всхлип, фонтан крови… Кривая дуга брошенного факела завершается за трактирной стойкой.

— Да что же они делают?! — потрясение выдохнул Карвен. — Они ж… на самом деле людей убивают!

На его глазах творилось нечто для деревенского парня немыслимое. Даже скотину эдак не режут, а уж чтобы людей… о таком даже в самых страшных историях не услышишь! О таком даже прошедшие войну солдаты не рассказывают. На войне все ж таки убивают врагов, а не кого попало да невесть за что. Эти… они только кажутся людьми… не бывает таких людей… не может быть… потому что если такие люди все–таки бывают, тогда… тогда и жить не стоит вовсе, потому что Богов уж точно нет!

«Боги, я в вас верую. И в Утреннего, и в Вечерних. Это не люди. Нет».

Жаркое пламя за трактирной стойкой распрямило спину, словно потягивающаяся кошка, и заплясало страшный беззвучный танец. В потолочную балку с хриплым противным дрязгом воткнулся брошенный кем–то нож.

— Пожар! — с ужасом прошептал Карвен.

Страшный деревенский пожар, пламя, подгоняемое сильным ветром, перепрыгивает с избы на избу, тянет дрожащие жадные руки к скотине и хлебу…

И словно в ответ этому преступному, недозволенному в нормальном мире пламени, белый огонь вспыхнул в его собственной голове.

«Поджигатели!»

Он гневно прищурился и решительно шагнул к разбойнику, размахивающему окровавленным топором. Резкий поворот почуявшего опасность мерзавца, его яростные и бессмысленные глаза, окровавленное лезвие топора — все это мелькнуло, словно искры, брызнувшие от куска расплавленного металла, а потом молот обрушился на наковальню.

Седьмой сын кузнеца Эрвена перешагнул труп первого в своей жизни врага и вновь взмахнул молотом. Иссиня–белое пламя гудело в его голове. Молот искал наковальню.

Еще раз. И еще.

То, что пришло убивать, не должно жить! То, что пришло жечь, должно умереть!

Еще раз. Еще.

Внезапно тонкий грозный свист рассек зловещее безумие, творящееся в месте, которое так недавно было обычным придорожным трактиром. Карвен не знал, не мог еще знать, что такой звук издает шпага в опытной руке настоящего мастера, когда тот одним решительным движением вычеркивает из жизни нечто, имеющее форму человека, но таковым не являющееся. В рассеченное шпагой отверстие ворвался голос. Голос, привыкший повелевать. Голос, от которого замерли на мгновение нападающие безумцы. Голос, от которого вмиг прекратилась паника.

— Все ко мне! Живо! За мою спину! Так, вы, с молотом, — убейте болвана, подбирающегося к вам с ножом, возьмите скатерть, что валяется у вас под ногами, и загасите огонь, пока тут все к чертям собачьим не сгорело!

Карвен вздрогнул и подчинился. Молот рухнул на наковальню, а скатерть удушила пламя.

— А ну–ка в сторону! Да–да, любезнейший, и вы тоже! — продолжал распоряжаться незнакомец со шпагой. — С ума сошли, что ли, с подносом против топора?!

Еще один свист шпаги. Еще. Еще.

— Вот так, теперь здесь немного расчистилось… — Невесть откуда взявшийся высокий воин со шпагой в руках продолжал теснить потрясающих топорами и факелами мерзавцев.

— Подобрать оружие, — командовал он. — Загасить упавшие факелы. Живей, не то проклятый трактир все–таки загорится!

Перепуганные посетители дрожащими руками подымали разбойничьи топоры. Гасили разбросанные факелы.

— Женщины и слабосильные — наружу! Посмотрите, нет ли где раненых, которым можно еще помочь. Кто–нибудь резвый — за стражей! Вы, с молотом, — ко мне. Вместе — сподручнее.