Тень сумеречных крыльев

Также Ольгерду удалось провести некоторую разведку. В пражском Бюро жертв, на удивление, не оказалось. Обвальщик раскидал свою охрану почти гуманно. Нет, хватало и синяков, и ссадин, и переломов, и глубоких ран. Но никто не погиб – и потому Инквизиция молчала. Практически не задавая вопросов.

Для проформы маг составил небольшой, но обстоятельный меморандум. Своего рода шедевр подробности, лаконичности и при этом обтекаемости формулировок. Фазиль только завистливо сопел, втихаря копируя пункты и подгоняя их под Светлую позицию. И кстати о позициях: из Москвы выразительно молчали. С обеих сторон.

Постояв еще пару секунд, Ольгерд вернулся к ноутбуку. Уведомлений о новой почте не всплыло, иконка внутреннего чата не подмигивала глазом Гора. В Багдаде все было отвратительнейшим образом спокойно.

Выругавшись при помощи сложных конструкций из «ква» и «кря» – сказывался удачно перенятый опыт красноярцев, – Темный поднял со стола телефон и позвонил в областную больницу. К слову, аппарат был простейший из возможных – кнопочная клавиатура, минимальный дисплей, звонки и эсэмэски. Оба смартфона лежали в зачарованном сейфе и ждали своего часа. Когда именно тот наступит – не представлял никто.

Да никто и не хотел представлять.

На том конце номер уже узнавали. Дежурный врач подробно отчитался «уважаемому Ольгерду Гедиминовичу», что его дальняя, но горячо любимая родственница проходит курс эндокринной терапии, что уровень сахара в крови медленно, но неуклонно стабилизируется, что посетить, конечно, можно, но ненадолго – и, в общем, пока нежелательно. «Уважаемый Ольгерд Гедиминович» предупреждениям внял и с рекомендацией согласился. Ехать к матери Олега ему представлялось тоскливо и жалко.

На самого мага рано постаревшая женщина не походила совершенно. А кадров с ее погибшим в Чечне супругом почему-то ни у кого не сохранилось – ни в семейных архивах, ни у армейских друзей. Была лишь размытая черно-белая фотография, на которой стоял, уперев руки в бедра, широкоплечий мужской силуэт – на фоне дальних гор. Кажется, в форме. Кажется, темноволосый. Даже взгляд через Сумрак никаких деталей толком не дал.

Впрочем, мало кто на них надеялся.

Со стороны ноутбука мягко звякнуло. Пришло официальное письмо от красноярского Дневного Дозора. На замену «безвременно утраченным кадровым ресурсам» предлагали оформить перевод какой-то молоденькой и, судя по фотографии, обладающей отвратительным вкусом ведьмочки. Розовое и синее так лупили с экрана, что Ольгерд смог выдержать ровно пять секунд. Потом навел курсор и сбросил изображение в корзину. К Сумраку таких данайцев с их дарами. Ему надо свою ведьму в норму приводить.

Звякнуло еще раз. В это письмо была вложена увесистая GIF-картинка, на которой молодой белобрысый парень выразительно чиркал себя большим пальцем по горлу, а стоящая рядом невысокая брюнетка в черной водолазке закатывала глаза. Улыбнувшись, глава воронежских Темных отправил в ответ рисунок монаха-доминиканца с факелом в руках. Ада должна была оценить. «Нет, ну до чего мы дожили, – подумал он флегматически. – Светлые и Темные. Дозорные и дозорные. Воистину, час пришел, и многое переменилось».

Звяканье раздалось снова, но на этот раз не из динамиков. Магическая сигнализация предупредила: «Пришел чужой». Посмотрев в Сумрак, Ольгерд увидел, что на входе в отделение стояла Женя. Пришла утешать и отвлекать Крапивину. Добровольно заниматься тем, что по долгу службы обязан был сделать он сам.

Он отмахнулся от предупреждения и впустил дозорную.

Систему безопасности следовало перенастроить чуть более чем целиком. Правда, как это организовать, формально не нарушая строгих инструкций из Москвы, маг пока представлял себе слабо. Но в этом вопросе можно было положиться на Василия с его эрудицией и целеустремленным умом.

Можно. Было.

Оборотень ушел в себя. Казалось, он устроил итальянскую забастовку: появлялся на службе секунда в секунду согласно графику, уходил ровно через пять минут после конца смены, безукоризненно исполнял все обязанности и даже поддерживал беседу на любую заданную тему. Но какая-та искра в нем, внутреннее тепло, ощущение стайного духа пропали. Что делать еще и с этим – у Ольгерда не было никаких идей.

Фазиль настоятельно рекомендовал психотерапию. У него оказался знакомый, слабый Светлый седьмого уровня, практикующий по профилю. Как подойти к Василию с подобным предложением – дозорный не знал. В голове все чаще рефреном звучало: «Ох, Форкалор, зачем?…»

Рассердившись на самого себя, на депрессию одного подчиненного, на несчастную любовь другой, на Олега с Эльзой, на Птицу и на Сумрак, Ольгерд хлопнул крышкой ноутбука, встал – и вышел в окно. Не за суицидом, конечно: эта сторона башни смотрела на северо-восток, на крышу ЮВЖД. Мягко приземлившись на металлическую кровлю, маг сел, хлопнул себя по карману, по второму, вспомнил, что не курит, и вздохнул.