Тень в мансарде

Выйдя из оцепенения, я попытался рассуждать здраво и в конечном счете пришел к выводу, что в данной галлюцинации не было ничего неожиданного, поскольку в течение целого дня мои мысли так или иначе вращались вокруг двоюродного деда и его колдовских занятий Странно только, что призрак явился мне наяву -- или это все же был сон? Я долго соображал, как и зачем я очутился на лестнице, и уже направился было обратно в спальню, когда, наконец, вспомнил о ночной женщине. Я должен был ее выследить. Собравшись с духом, я зашагал по ступеням вниз.

На кухне горел свет -- лампа была зажжена, но светила тускло и как-то неровно. Я подкрался к двери и заглянул, внутрь.

Женщина была здесь и, как всегда, занималась уборкой. Настал момент заговорить с ней и потребовать объяснений.

Я уже открыл было рот, но что-то меня задержало. Эта женщина вызывала во мне инстинктивное отвращение. Я вдруг вспомнил прежнюю экономку, с которой однажды встречался в детстве, и, приглядевшись, узнал в нынешней ту же самую женщину. Ее неподвижное, лишенное выражения лицо нисколько не изменилось за двадцать прошедших лет, движения были столь же размеренны и однообразны -- и даже платье ее показалось мне тем же самым! Я уже не сомневался в том, что именно она прошлой ночью была у меня в постели.

С трудом преодолевая отвращение, я шагнул через порог, с моих губ уже готов был сорваться сердитый окрик.

Но я не издал ни звука. Она медленно повернула голову, и на несколько мгновений наши взгляды скрестились -- я увидел страшную огненную бездну, глаза, не имевшие ничего общего с человеческими. Это было что-то непередаваемое - голод и похоть, ненасытная, всепоглощающая злоба пылали в ее взоре. В остальном эта встреча точь-в-точь повторяла ту, что запомнилась мне с детских лет -- женщина стояла совершенно неподвижно, лицо ее, за исключением глаз, не выражало ни малейших эмоций. Не в силах более выдержать этот взгляд, я попятился за порог, в спасительную темноту холла.

Одним духом взбежав вверх по лестнице, я закрыл за собой дверь комнаты и замер, прислонясь к ней спиной. По лицу моему струился пот, мысли были в ужасном смятении - да, конечно, это существо не могло быть обыкновенной женщиной; между ней и покойным дедом существовала какая-то особая связь, в силу которой она до сих пор каждую ночь приходит в дом и механически выполняет свою работу. Но вот откуда приходит -- это оставалось загадкой.

Я все еще стоял за дверью, когда на лестнице вновь раздались шаги. Сперва я подумал, что она опять -- как в прошлую ночь -- направляется ко мне в спальню, и весь похолодел от ужаса. Но шаги миновали второй этаж и начали подниматься по лестнице, ведущей в мансарду.

По мере ее удаления ко мне возвращалась былая решимость, и, в конце концов, я отворил дверь и выглянул наружу.

Повсюду была темнота. Но нет -- наверху, там, где заканчивался лестничный пролет, из-под двери мансарды пробивалось голубоватое свечение. Я медленно двинулся вверх, с каждым моим шагом свечение как будто ослабевало.

Дойдя до двери мансарды, я прижался к ней ухом. Ни звука. Я рывком распахнул дверь.

Женщины в комнате не было. И только у самого пола, в том месте, где он смыкался с крышей, разливалось пятно голубого света, который, словно вода из раковины, стремительно вытекал наружу через мышиную нору! В то же время окружавшие ее каббалистические рисунки светились сами по себе, и свет их также медленно угасал.

Я зажег спичку и огляделся. Женское платье, как и в прошлый раз, лежало на стуле. Здесь же была и маска.

Подойдя к стулу, я дотронулся рукой до маски.

Она была еще теплой.

Спичка догорела и обожгла мои пальцы.

Теперь меня обступала сплошная стена мрака. Но с той стороны, где была расположена мышиная нора, исходило необъяснимое притяжение, столь сильное, что я невольно опустился на колени и едва не устремился вслед за исчезнувшим голубым сиянием. Вновь Земля подо мной перестала вращаться, время остановилось, и дикий, безумный страх окончательно парализовал мою волю.

Я замер, не в силах двинуться с места.

И тогда из глубины мышиной норы в комнату снова хлынул поток яркого голубого света. С его появлением я враз освободился от сковывавших меня незримых пут и, как был, на карачках, бросился прочь из мансарды. В дверях я обернулся, ожидая увидеть преследующее меня по пятам сверхъестественное чудовище.

Но позади меня была лишь темнота -- неподвижная, непроницаемая темнота.

Добравшись до своей комнаты, я упал на кровать и уставился в пространство перед собой, ожидая дальнейших событий. Я понимал, что Рода была права -- мне следовало уехать -- но одновременно что-то во мне сопротивлялось отъезду; это была уже не просто боязнь лишиться наследства, а нечто иное, какая-то жуткая связь, возникшая между мной и этим домом.

Ожидание затянулось, никакие посторонние звуки нс нарушали тишины, если не считать шума ветра за стенами дома и хриплого плача совы где-то в районе старого кладбища.