Тень ветра

– Он провел с ней несколько часов. Уже много лет я не слышала, чтобы Хасинта смеялась. Когда посетитель ушел, она рассказала мне, что они вспоминали старые времена, времена их молодости. Еще она сказала, что он принес ей известие о ее дочери Пенелопе. Я не знала, что у Хасинты есть дочь. Я вспомнила об этом потому, что тем утром она улыбнулась мне – впервые за долгое время. Я спросила, что ее так обрадовало, а Хасинта ответила, что она наконец возвращается домой, к Пенелопе. Она умерла на рассвете, во сне.

Вскоре Росиито закончила свой любовный ритуал, оставив утомленного старичка в объятиях Морфея. Когда мы выходили, Фермин заплатил ей вдвое больше, но Росиито, плакавшая от жалости, глядя на этих несчастных, забытых Богом и дьяволом, захотела отдать свое вознаграждение сестре Эмилии, попросив ее купить всем пончиков с горячим шоколадом, поскольку ей, этой королеве шлюх, именно шоколад и пончики обычно помогали забыть о горестях жизни.

– Я ж такая сентиментальная… Вы бы посмотрели, сеньор Фермин, на этого бедняжечку… он только хотел, чтоб я его обняла да поцеловала. Прямо сердце разрывается.

Мы посадили Росиито в такси, наградив таксиста щедрыми чаевыми, а сами отправились по пустынной и туманной улице Принцессы.

– Надо бы поспать, ведь утром свадьба, – сказал Фермин.

– Не думаю, что смогу заснуть.

Мы побрели к Барселоне и, сами того не заметив, очутились на волнорезе, откуда был виден весь город, в блеске утреннего безмолвия лежащий у наших ног, словно громадный мираж в водах бухты. Усевшись на краю волнореза, мы молча любовались этим зрелищем. В нескольких десятках метров от нас уже потянулись вереницы машин с запотевшими стеклами, из-за которых белели страницы первых утренних газет.

– Барселона – колдунья, понимаете, Даниель? Она проникает тебе под кожу и завладевает твоей душой, а ты этого даже не замечаешь.

– Вы сейчас говорите как Росиито, Фермин.

– А вы не смейтесь. Ведь только такие, как она, делают этот чертов мир местом, которое все же стоит посетить.

– Такие, как она? Шлюхи?

– Да нет. Каждый из нас рано или поздно становится шлюхой. Я имею в виду людей с добрым сердцем. И не смотрите на меня так. Стоит мне попасть на свадьбу, и душа у меня превращается в желе.

Так мы и сидели, охваченные этим странным покоем, глядя на отражения в воде. Через мгновение взошло солнце, залив небо янтарем, и Барселона вспыхнула ярким желтым светом. Издалека разнесся звон колоколов собора Санта-Мария дель Map, вырастающего из дымки по другую сторону порта.

– Вы думаете, Каракс все еще здесь, в городе?

– Спросите что-нибудь полегче.

– Обручальные кольца у вас с собой?

Фермин улыбнулся:

– Что ж, пойдемте, нас с вами все ожидает, Даниель. Нас ожидает жизнь.

* * *

Ее платье было цвета слоновой кости, а во взгляде ее – целый мир. Я смутно помню слова священника и светящиеся надеждой лица гостей, заполнивших церковь в то мартовское утро. В памяти у меня осталось только прикосновение ее губ и шепотом произнесенная тайная клятва, которая навсегда отпечаталась в моем сердце и которую я буду помнить до конца своих дней.

Dramatis Personae

1966

Хулиан Каракс завершил свой роман «Тень ветра» кратким послесловием, в котором он прослеживает судьбу своих персонажей на много лет вперед. С того далекого 1945 года я прочел множество книг, но последний роман Каракса остается моим любимым. И сейчас, спустя более чем два десятилетия, я уже едва ли изменю свои предпочтения.

Пока я пишу эти строки за прилавком книжной лавки, мой сын Хулиан, которому завтра исполняется десять лет, смотрит на меня и улыбается, заинтригованный растущей на глазах стопкой листков, вероятно, думая, что его отец тоже подхватил эту книжно-словесную болезнь. У Хулиана глаза и ум матери, но мне нравится думать, что, быть может, свою наивность он унаследовал от меня. Мой отец, который уже с трудом разбирает названия книг на обложках, но не хочет в том признаться, сейчас наверху, в квартире. Я часто спрашиваю себя, счастлив ли он, чувствует ли он себя спокойно в нашем обществе или по-прежнему обитает в мире своих воспоминаний, заколдованный тем грустным чувством, которое всегда преследовало его. Книжной лавкой занимаемся мы с Беа. Я веду бухгалтерию, она делает закупки и обслуживает покупателей, которые предпочитают общаться с ней, а не со мной. Но я на них за это зла не держу.