Теневой король

Вайс никогда не замечал за собой тягу к женщинам в форме, но сейчас он мог сказать, что в кителе с погонами Марина смотрелась гораздо лучше, чем в штатском. Впрочем, она могла покорить его в любом виде, даже в бомжацкой рванине, еще лучше без нее. Вообще без ничего…

– Почему?

– Потому что у тебя нет шансов. Но моему начальству нужно твое признание. Если его не будет, меня заменят, и с тобой будет работать другой следователь, – с какой-то непонятной грустью смотрела на него Марина. – Я не хочу сказать, что тебе приятно мое общество. Но я хотя бы не пытаюсь применить к тебе меры… скажем так, силового воздействия. Это вообще не мой метод работы. Все, что противозаконно, – это не для меня. Но большинство моих коллег считают по-другому. Про следователей прокуратуры я пока ничего не говорю, но дело в том, что мне приходится сдерживать порыв оперативного обеспечения. Сюда к тебе рвется майор Околотов. Знаешь такого?

– Знаю.

– И как он тебе?

– Приятного мало.

– А фамилия Батаров тебе что-нибудь говорит?

– Это еще серьезней.

– Честно тебе скажу, я не самого лучшего мнения о Фарадееве. Более того, мне Миша намекал, что в этом деле с вашими арестами не все чисто, что вашу банду обезглавили неспроста. Про крыши он ничего не говорил, но, насколько я понимаю, кое-кто действительно пытается забрать ваш бизнес…

– С тобой приятно иметь дело, – улыбнулся Вайс.

– А мне с тобой – нет. И я тебя нисколько не жалею. Ты – бандит, а на твое место метят другие бандиты, вот и все. В мире животных такое бывает, более сильные волки убивают более слабых. И если ты потеряешь место под солнцем, я переживать не стану. Но я бы не хотела, чтобы тебя убили… Дрянь ты, Василий. Бандитская дрянь. И руки у тебя по локоть в крови. Но мне кажется, что ты не убивал Мишу.

– Я здесь точно ни при чем.

– Возможно, это сделал кто-то другой…

– Фарадеев это сделал. Или Пугач. В общем, кто-то из их шарашки. У них большие планы, и замахиваются они очень круто…

– Пусть замахиваются. Пусть пожирают вашу свору, пусть пожирают друг друга. Я не хочу лезть в это дело. И не буду.

– А как же Миша?

– Рано или поздно правда всплывет наружу. И тогда его убийцам воздастся по заслугам.

– Махорцеву найди. Она тебе откроет правду…

– Хотелось бы на это надеяться. Но разговор сейчас не о ней. И не о Мише. Со всем этим я как-нибудь разберусь. Сначала мне нужно разобраться с тобой. Если ты не признаешь свою вину, твое дело поручат другому следователю. Тогда за тебя возьмется Околотов. Он уже намекал мне, что неплохо бы отправить тебя в пресс-хату.

– Он объяснил тебе, что это такое?

– Я уже четыре года работаю в прокуратуре и на уголовных делах. Поверь, я много чего знаю. И хотя нас уверяют, что в наших тюрьмах такого позорного явления нет, в это не очень-то верится. Но Околотову я пообещала встречу с прокурором, если он опустится до такого метода…

– Он опустится, – совсем невесело произнес Вайс.

– Ничего у него не выйдет. Пока я веду это дело, законность в отношении тебя гарантирована. Такой уж у меня стиль работы…

– Но тебя могут отстранить от дела.

– Да. И чтобы этого не случилось, ты должен признать свою вину…

– Тогда меня точно посадят.

– Тебя посадят в любом случае. Но всего лишь посадят. А так могут и убить… Я не знаю, кто именно за всем этим стоит, но против тебя идет война…

– О, сколько нам открытий чудных…

– Это не смешно. Совсем не смешно. Сегодня утром был убит Фомин.

– Кто?

– Фома. Бандитский авторитет Фома!

– Фома?! Убит?! – не удержавшись, воскликнул Вайс.

– Да, выстрелом из снайперской винтовки. Убийца скрылся с места преступления…

Василий закрыл глаза, пытаясь сосредоточиться. Похоже, шансов вернуть былое не осталось. Ментовская саранча сожрала его поля и переметнулась на пастбища Фомы.

Что же теперь делать?

Если он признается в содеянном, у него не останется шансов выйти сухим из воды. Он перестанет представлять опасность для Пугача и его своры, и про него, возможно, забудут. Тогда есть вероятность, что его оставят в покое.

– Я признаю свою вину, и что дальше?

– Дальше мы представим дело в суд, а там, я думаю, тянуть не будут. Через месяц тебе вынесут приговор и отправят в колонию. Думаю, в колонию строгого режима…

– На сколько лет?

– А это уже зависит от тебя. Если скажешь, что пытался убить Фарадеева из чувства мести, ну, за то, что он убил твоих друзей… Поверь, ни к чему хорошему это не приведет. И дело затянется, и приговор будет суровый. Но если скажешь, что стрелял в него из-за женщины, судья может смягчить приговор…

– То есть я мог стрелять в него из-за Леры? Ну да, я пришел к ней, чтобы заняться любовью, а тут появился ее сожитель, во мне взыграла ревность, а под рукой находился пистолет…

– Ревность придется опустить, – с сожалением покачала головой Марина. – И состояние аффекта лучше не приплетать. Если бы у тебя был просто пистолет… Но он был с глушителем, значит, ты заранее готовился к убийству. И не зашел ты к Лере, а влез к ней в дом через окно. Факт незаконного проникновения в жилище отражен в материалах дела, из песни слов не выкинешь…

– Я проник в жилище по взаимному согласию?