Теневые блики

– Делать тебе нечего, слушать каких-то сумасшедших, – бурчала Кадия, когда мы вышли на улицу. – У него глаза больные, и фимиам сплошной в комнате, и вообще – он потомок долбаной рыбы! Фанатик! Небо благое, ну кого только в Шолохе не встретишь, бр-р! – поежилась она.

Я только покачала головой – и добавила еще пару фактов в свой мысленный сундучок «Странных Речей и Событий».

26

«Устрица на море»

Хранители никогда не отвечали на наши вопросы о Незримом Боге, Великом и Непостижимом. Жрецы говорят, это страшная тайна, недоступная смертным. Но я боюсь, все проще: просто хранители тоже не знают, кто их Отец.

Записки Мэверика из Дома Созерцающих, X век, Срединное государство

Солнце давно скрылось.

Пусть на улице и май месяц, а все же в лесу темнеет рано. Кругом деревья, и угол «обстрела» для закатного солнца невелик. Сумерки как всегда стремительно падают на Шолох. Устремленные вдаль глаза поэтов и днем-то уже метров через пятьдесят неминуемо наталкиваются на елки, сосны или, в лучшем случае, дубы, а вечером вообще пиши пропало – ни праха на расстоянии вытянутой руки не разберешь.

Хотя, может, оно и к лучшему… Вдруг вдохновенье требует неопределенности черт?

Когда мы с Кадией окончательно перестали различать лица друг друга, то поняли, что самое время поужинать.

– Спасибо, Патрициус, – кивнула я кентавру.

– Хорошего вечера, мадам! – ответил он. – Завтра поездки планируете?

– Да. Если свободен, заезжай за мной утром.

Мы прощались перед выбранной для ужина таверной. Сразу оговорюсь – выбирала Кад, ценительница запредельных рисков.

Патрициус скептически посмотрел на ярко-красные огни в окнах, светящуюся всеми цветами радуги вывеску «Устрица на море» и публику, толкущуюся у входа. Из заведения доносилась громкая музыка преимущественно барабанного характера. Все говорит о мирном ужине, ага.

– Что-то мне не кажется, что вы проснетесь утром, мадам. – Кентавр поскреб подбородок, который густо зарос кудрявой щетиной.

– Проснусь. У меня большой опыт издевательств над собственным организмом.

Впрочем, я тоже смотрела на заведение с тревогой. Больно уж взрывная там начинка!

– Ты б лучше не воротил нос и пошел с нами! – с энтузиазмом ввернула Кадия. – В «Устрице» вкусно и дешево. А еще весело!

В этот момент два здоровяка-охранника с грохотом выкинули из заведения некоего малоподвижного господина. Господин шлепнулся в лужу, лужа чавкнула, охранники захлопнули дверь. Теперь желающие войти и выйти должны были с осторожностью перешагивать отдыхающего.

– Ну-ну… – усмехнулся Патрициус. Поиграв бицепсами, добавил: – Мы, кентавры, ведем здоровый образ жизни. Таков удел спортсменов.

И он, иго-гокнув на прощанье, гордо уцокал прочь. А мы с Кадией крепко привязали Суслика к фонарному столбу (она стенала вслед перевозчику что-то из серии «На кого ж ты меня оставил?!») и пошли в «Устрицу на море».

* * *

– Кад, а что, других вкусных и веселых мест в Шолохе нет?

Кое-как мы с подругой пробрались в дальний конец сумрачного зала, где в углу прятался пустой деревянный стол. Ножки его были разной длины. Стол опасно шатался, но мы смирились с таким неудобством. Выбирать не приходилось: ни чистотой, ни изысканностью публики таверна похвастаться не могла.

Зато этой публики было так много, что, казалось, весь Шолох – здесь.

Зеленоватые феи в обнимку сидели на потолочных балках, попивали из наперстков вино и распевали гимны на древне-пустынном. Гномы у барной стойки переругивались, пытаясь выяснить, что из них круче кует. Нежная дриада ковырялась в тарелке, полной гусениц, а уставший юноша с татуировкой Правого ведомства пытался оттереть с каких-то документов только что посаженное жирное пятно.

На маленькой сцене «отрывались» три горных тролля. У одного был барабан, у второго – тарелки. Третий довольствовался скрипкой. Такая несправедливость его очевидно бесила, поэтому тролль пытался извлечь из несчастного инструмента максимум громкости – звук получался жутким. Банши отдыхают. Баргесты тоже.

– Это самое атмосферное местечко в Шолохе! – перекрикивая троллью музыку, сообщила мне Кад и подняла большие пальцы вверх, подкрепляя слова жестом.

Официант, не говоря ни слова, брякнул перед нами на стол две дымящиеся тарелки с мясом. Сложно определить, кем оно было при жизни, но пахло неплохо. Главное, что не гусеницы! Они в это время как раз расползались из дриадиной плошки. Неудачливая посетительница пыталась прибить несговорчивую еду, интенсивно хлопая ладонями по столу.

Тролли-музыканты решили, что она так выражает одобрение их творчеству, и налегли на инструменты еще сильнее. Кажется, скрипка была на грани. Я аккуратненько заткнула здоровое ухо, чтобы хоть немного снизить громкость, и одобряюще улыбнулась Кадии.