Теневые игры

— Осторожно, ради богов, осторожно, Торин! — причитала Тень, едва ли не вприсядку пускаясь вокруг лошади своего подопечного. — Ой, только не наступай на ногу! Давай я, может быть, тебя на руках отнесу?

— Ты чего?! — не на шутку ужаснулся этому бесхитростно-заботливому предложению Лорранский, с предельной аккуратностью сползая на землю и стараясь не морщиться так уж откровенно, дабы простосердечная наемница не бросилась претворять свою угрозу в жизнь.

— А что? Думаешь, не сумею? — в свою очередь удивилась девушка, подхватывая его под локоть, — Поверь, утащу, даже если ты будешь активно сопротивляться и орать не своим голосом. Или на руках, или на плече — как уж тебе повезет. Ай, да не геройствуй ты! Обопрись на меня, если больно! Вэррэн, пожалуйста, прихвати наши сумки!

Альм явственно прошипел что-то о симулянтах и притворщиках, но торбы послушно взял и даже дождался хозяина постоялого двора, дабы с рук на руки передать ему лошадей.

В большой общий зал Торин ввалился, как смертельно уставший герой после десятичасовой битвы с легендарным чудовищем. Тень поддерживала его, аки верный оруженосец раненого господина. Навстречу им уже спешила хозяйка — дородная баба в три обхвата, с длинной русой косой толщиной в графскую руку.

— Нам нужен лекарь. Или маг. Или они оба. И комнаты. И обед. И ужин. И корм для лошадей, — натужно выдыхая после каждого слова, дабы продемонстрировать, сколь нелегко держать Торина, оповестила наемница. Похоже, она вновь спряталась за привычной личиной любовницы аристократа, мужественно выносящей все тяготы пути наравне с мужчинами, но страстно мечтающей о вкусной домашней еде, мягкой постели и горячей ванне. Удобная маска, что и говорить. И объяснять никому не нужно, отчего эта хмурая темноглазая девушка с графом в одной спальне ночует. И кому какое дело, что она хорошо воспитанной собакой на коврик у порога укладывается…

Хозяйка, паче чаяния, не засуетилась тут же с готовностью, как полагалось бы ей по должности, а с подозрением уставилась на руки Тени.

— Скажите, сударыня, а жена ли вы этому господину?

Торину стало понятно значение пристального взгляда — женщина высматривала обручальное кольцо. Однако ничего подобного на пальцах наемницы, разумеется, не обреталось — они могли лишь похвастаться светлой кожей, аккуратно опиленными короткими ногтями да несколькими старыми шрамами, без слов рассказывающими, как Тень однажды повздорила с кем-то сильным и неплохо вооруженным.

— Какое это имеет значение? — Храна сгрузила свою нелегкую ношу на лавку, разогнулась и вопросительно уставилась на бабу, отводя с лица растрепанные волосы и демонстрируя косой шрам на левом виске. Та покраснела, но не от смущения или растерянности, а от праведного негодования, наполнившего ее душу, как дождевая вода бочку после ливня. Торин же вдруг с неожиданным смущением подумал, что такая удобная и практичная легенда о любовнице не идет на пользу репутации наемницы. В самом деле, то, что возможно в особняках и резиденциях аристократии, просто недопустимо среди простого народа. Ведь Тень, как ни крути, девушка, и то, что ее считают чьей-то любовницей, а не женой, здорово принижает ее в глазах обывателей. Еще хорошо, что храну до сих пор какой-нибудь гадостью вроде гнилых помидоров или тухлых яиц не забросали. Правда, попробуй кто-нибудь осуществить сей воспитательный акт — и Торин не дал бы за его жизнь и ломаного медяка.

— Какое это имеет значение? — нетерпеливо повторила Тень, поняв, что хозяйка, потрясенная таким беспардонным нахальством, не собирается отвечать на поставленный вопрос, — Мы хорошо вам заплатим. И кто, где и с кем спать будет — уже не ваша забота.

— Ошибаетесь! Здесь почтенное заведение, а вы собираетесь гнездо разврата в нем свить! — взвилась поборница нравственности. Торин невольно отметил, что она не добавила никакого уважительного словечка вроде общепринятых «тэмм», «сударыня» или «госпожа». — А потом к нам из храма жрецы придут и все тут анафеме предадут, включая дом и прилежащие к нему постройки!

Торин не удержался от горького вздоха. Какой уж там разврат! От наемницы разве что натянутого на уши одеяла и дождешься. Или, как апофеоз ласки и заботы — демона на грудь и смятый в комок свитер под голову вместо подушки.

— Вон в Каленаре целому кварталу в течение сорока лет ежедневно анафему во всех храмах провозглашают, и ничего, стоит улица Грез до сих пор, и еще всех жрецов переживет, и тамошние обитательницы на развалинах божьих домов спляшут, — злобно заявила явно рассердившаяся Тень, упирая руки в бока, дабы успешнее настаивать на своем. Вэррэн, ввалившийся в общий зал с торбами наперевес, аккуратно сгрузил свою ношу в угол и присел рядом на корточки, с любопытством глядя на столкновение интересов двух представительниц прекрасного пола.

— Так то в столице! А у нас, — последнее слово было подчеркнуто так гордо и надменно, словно Маковье являлось центром грешного мира Сенаторны, — между прочим, приличные женщины в таких бесстыдных одежах не ходят!