Тени Атлантиды»

Атлант открыл глаза. Полог шатра был откинут, снаружи горел костер, и его дымный красноватый свет освещал склонившегося над ложем телохранителя в алом плаще.

— Какого демона…

Он намеревался уже устроить воину хорошую трепку, когда вспомнил, что сам отдал приказ непременно разбудить его, если кхешийцы дадут о себе знать.

Иссария беспокойно заворочалась, но не проснулась.

— Мой король… — начал было телохранитель.

Кулл прижал палец к губам.

— Тихо, — велел он и толкнул воина к выходу из шатра.

Подойдя к костру и сощурив глаза от его дыма, он обернулся к телохранителю:

— Теперь говори.

— Лазутчики видели две или три сотни кхе-шийских конников. Идут к нам со стороны пустыни…

— Ну что ж, кажется, началось. Коня мне. Быстро! — распорядился Кулл.

Он перепоясался мечом, поднял голову, прислушиваясь, и в недоумении огляделся по сторонам: лагерь спал.

— Почему я не вижу никаких приготовлений?

Телохранитель протянул королю шлем:

— Кандий просил передать: он выставил заслон. Из леса кхешийцы еще не вышли. Он встретит их на подступах.

Куллу подвели коня, и он ловко прыгнул в седло…

Лагерь валузийской армии растянулся вдоль берега на пару сотен локтей. В полутьме среди деревьев мелькали бесчисленные шатры и огоньки костров между ними. Кулл, сопровождаемый десятком Алых Стражей, быстро проскакал в другой конец лагеря. Здесь не спали. Едва ли не вся конница поднялась по тревоге. У шатров толпились молчаливые грондарские лучники.

Заметив Кулла, от костра, вокруг которого собрались почти все военачальники, поднялся Брул:

— Мой король…

— Похоже, я зря торопился, — проворчал Кулл, останавливая коня.

И тут со стороны реки раздались громкие крики, вспыхнуло пламя. Лагерь мгновенно ожил. Кулл повернул коня, готовый скакать на берег, но со стороны пустыни послышался топот сотен лошадей и донесся многоголосый клич: «Сатх! Сатх!».

Кхешийская конница шла в атаку.

*

Все еще длилась ночь.

У причалов за городом стояли шесть старых судов, в трюмах которых лежали сухой тростник, облитый смолой, и бочки с маслом, которым заправляют лампы.

Рядом толпилось десятка два добровольцев-наемников, готовых рискнуть за соответствующую плату.

Перед головным судном стоял паланкин Тха-Таурага.

По широкой каменной лестнице быстрым шагом спускались к причалам две тени.

— Измал вышел на исходные позиции. Он считает, что враги их заметили, и ждет условного сигнала, — сказал гонец.

— Все идет по плану, — бросил на ходу Халег. — Спасибо, ты свободен.

У паланкина тулиец остановился. Свежий ветер с реки хлопал черными занавесками. Маг ждал, подперев подбородок костяшками сцепленных пальцев.

— Господин!

— Да, Халег. Я не сплю и не умер, — неприятным скрипучим голосом ответил Тха-Таураг. — Пусть твои люди поднимутся на корабли.

Халег отдал приказ, и через несколько мгновений набережная опустела.

Тха-Таураг отвел в сторону черную занавеску, и Халег, стоявший у самого паланкина, заметил, что на коленях мага стоит маленькая шкатулка с серебристым узором на крышке.

— Это лунная пыль, — пояснил Тха-Таураг.

Он поднял крышку. ЛуЧ лунного света упал в шкатулку и отразился в крохотных песчинках, наполнявших ее.

Маг взял двумя пальцами щепотку пыли, поднес ко рту и дунул.

Не произошло ровным счетом ничего.

У причала по-прежнему качалась на речной волне старая уродливая лоханка.

— Послушай… — начал Халег.

Тут в глаз ему что-то попало. Тулиец моргнул, а когда снова посмотрел на реку, то увидел, что судно невероятным образом тает, становится прозрачным, точно слюдяная пластина.

— Это детская забава, — едва заметно улыбнулся Тха-Таураг. — Можно сказать, и не колдовство вовсе, а так, баловство. Этот порошок вобрал лишь малую толику магии луны.

Халег не слушал его. Он стоял на краю причала и таращился на корабль, сквозь который теперь было видно реку. Тусклый кровавый свет луны падал на воду и плясал на волнах.

— Проклятье, я вижу дно реки! А я, приятель, сквозь тебя! — раздались удивленные крики матросов. — Эй, командир, мы что, сдохли?!

— Скажи своим людям, чтобы перестали орать, — поморщился маг. — И пусть не машут руками, а то все испортят. Скоро все придет в норму. Это наваждение длится недолго, но оно вам поможет.

Халег задрал голову и крикнул матросам, чтобы угомонились, затем подобрал с причала камешек и швырнул в судно.

Камень ударился о прозрачный борт — и упал в реку.

— Великие боги… — пробормотал тулиец и вдруг захохотал.

Тха-Таураг пристально смотрел на него из паланкина и улыбался.

— Послушай, маг, — заговорил наконец Халег, — а твоя лунная пыль — как раз то, что мне нужно…

— Я бы мог, конечно, наложить на твои посудины какое-нибудь серьезное заклятие, — задумчиво проговорил чародей, — но, боюсь, валузийские маги учуют его издали… Слушай меня, Халег. Пыль — она и есть пыль. Подул сильный ветер, сдул ее — и тебя снова видно. Кроме того, пыль скоро осыплется сама собой.

— Как скоро? — спросил Халег.

Тха-Таураг пожал плечами:

— Четыре-пять сотен ударов сердца.

Тулиец кивнул:

— Если ветер не усилится, я успею.

— Не так-то просто управлять кораблем, сквозь который все видишь. Да пребудет с вами Великий Змей.