Тени древней земли (СИ)

Барсуков поплыл в своей одежде: со времени их последней встречи он похудел на десять килограммов, а ведь он никогда не страдал избыточным весом. Райская также заметила трость, прислоненную к столу.

— Мне очень жаль. Мне очень жаль.

— Я знаю, знаю, знаю. — Закивал головой Роман, – спасибо. Но я позвонил тебе не для того, чтобы пожалеть себя.

— Конечно, и мне кажется, я даже знаю, почему ты попросил меня о встрече. Я просто хотела сказать с самого начала, что бы ты ни…

Барсуков заставил ее замолчать, выложив на стол горсть фотографий. Некоторые из них были старыми цветными снимками полароида. Другие — черно-белые фото, поблекшие от времени. Зато объекты съемки были в четком фокусе. На снимках были изображены два трупа с похожими деталями: две женщины лежат, руки связаны за спиной, лица скрыты пластиковой маской с длинными острыми рогами. Причина смерти также была идентичной: многочисленные резаные и колотые ранения. Кто бы их ни убил, трупы были в значительной степени обескровлены. Маски были прибиты к лицу тяжелым предметом, чем-то вроде кувалды. По качеству фотографий Мария Райская поняла, что между двумя убийствами должно пройти достаточно много времени: не менее десяти-двенадцати лет. Общим было и место преступления: в более раннем случае это был могильник скифского некрополя, находившегося на холме; на более поздних фотографиях жертва лежала на дне погребальной камеры, очень похожей на первый объект, но окруженной двумя каменными надгробиями. Оба археологических памятника являлись, по мнению исследователей, местами захоронения жрецов племен древних скифов.

— Ты наверняка слышала об этом. Первая жертва была убита в семьдесят восьмом году, вторая — одиннадцать лет спустя, в восемьдесят девятом году. Первая — в горах километрах десяти от Ялты, вторая — в Бахчисарайском районе. Примерно сто десять километров друг от друга, два относительно глухих места… Возраст жертв был примерно одинаков: восемнадцать-девятнадцать лет у первой и шестнадцать-семнадцать у второй. Убийства отличаются лишь одной-двумя деталями. Совершенно несущественными деталями. Ни одно из дел не было раскрыто, и ни одно из них не было объединено, чтобы установить связь между ними. Обе девушки были убиты в ночь осеннего равноденствия. Ни свидетелей, ни подозреваемых. Тайна так и осталась неразгаданной.

Райская снова перевела взгляд на своего коллегу. За несколько лет работы в отделе убийств ее глаза уже привыкли к жестокости и ужасу. Но фотографии этих девушек зацепили ее, возможно, из-за жуткого ритуала, которым они были убиты.

— На самом деле самый большой знак вопроса лежит в другом месте, — продолжил подполковник. – Ни в одном из случаев нам не удалось установить личности жертв. Ни имени, ни фамилии. Ни одного заявления о пропаже. Никто их не искал. Ни отец, ни мать, ни даже родственники. Они как будто появились из ниоткуда. Фантомы. Призраки.

Мария, услышав об окрестностях Бахчисарая, вспомнила, что Барсуков родом с тех мест, но не могла вспомнить, из какой именно деревни.

— Послушай, Роман…

— За эти годы я наслушался всякого. Что я, мягко говоря, сошел с ума. Что я исказил факты в угоду своим теориям, потому что имел в этом какой-то личный интерес, и еще тысячу других вещей. Эти фотографии, — порывисто продолжал Барсуков, указывая на них, — несомненно, стали для меня профессиональной катастрофой. Они разрушили мою карьеру. Я никогда не был мазохистом, но я не могу не чувствовать частичку ответственности, которую я не могу игнорировать или отложить в сторону.

— Я вас понимаю и уважаю вашу точку зрения… — снова попыталась вмешаться Мария, но подполковник ее снова перебил.

— И теперь я умираю, Маша. В буквальном смысле. Несколько месяцев — и прощай. А там, — говорит он, постукивая себя по виску, — уже начались проблемы. Я не собираюсь тебя ни в чем убеждать, просто мне хотелось бы, чтобы работа, которую я проделал за эти годы, не была забыта. Я бы хотел, чтобы досье оставалось открытым.

— Ты можешь быть спокоен. Фирсов заверил меня, что с этим делом продолжат заниматься и что оно будет одним из приоритетных в работе группы сотрудников по расследованию «глухарей», так что…

— Нет, Маша, я, кажется, оговорился, — сказал Барсуков, глаза которого внезапно потемнели. Дело не только в старых нераскрытых делах или странных ритуалах. Вот тебе новый случай. Пропавшую зовут Диана Гурджиева, ей двадцать три года, и она пропала несколько дней назад. Я убежден, что за все эти годы были еще убийства, что они никогда не прекращались. И я боюсь, что Диана станет следующей жертвой.

Глава восьмая

Санкт — Петербург

Пристально глядя в зеркало, он как будто внимательно разглядывал свое лицо. На нем были только черные тренировочные штаны. Евгений Кротов отжимался на кулаках. До боли, сладкой боли в мускулах. Он бросал вызов своему телу.