Тени города Энкёрст (СИ)

Девушка посмотрела на бледного Орнота, готового вот-вот расплакаться и сохраняя нервную улыбку ответила:

— Не-е, спасибо. Я как-нибудь обойдусь.

— Ну и зря! — она так старалась им понравится, вот неблагодарные сволочи, — Все, теперь проваливайте, мне нужно делать уборку. Пока-а-а.

Она отключила звук, свет, убрала платформы и все оборудование, оставив лишь голые песочные стены и одинокую дверь камеры лифта с единственным функционирующим фонарем. Вокруг лишь завывает ветер и тихо гудят механизмы.

Джин

Музыка была не то что бы раздражающей, а скорее навязчивой. Наверно композитор задумал эту монотонную херню, как нечто расслабляющее. Этот лихт, или как так его назвала Дэя, сущая камера смерти, кажется, что тебя запихали в пушечное ядро и жахнули в сторону моря. Полет прекрасный, невероятный быстрый, закладывающий с непривычки уши. Чего уж говорить о подступающей к горлу рвоте от безудержной тряски. Глядя на Орнота, который слился цветом с белоснежными стенками чудо-камеры, Джин осторожно поинтересовалась у советника:

— Ты в порядке?

— А похоже? — отозвался он, глядя в одну точку, прижимая острые колени к костлявой груди. По лбу стекали бисеринки пота, губы дрожали, а сопля стекала по подбородку, капая на новенький плащ.

Нет, совсем не похоже, она уточнила из чистой из вежливости. Наверно в такой ситуации нужно как-то подбодрить беднягу, обнять там, похлопать по спине. И все же прикасаться с Орну она ссыковала, вдруг то, что с ним сделали, заразно?

— Куски мяса, — голос Дэи прозвучал сверху, но никакой видимости ее присутствия не было. Любую странную хренотень Джин нынче воспринимала как само собой разумеющееся проявлении магии, — ваш мерзкий визит вдохновил меня на написание стихотворения, хотите послушать?

Нет, но опять же из вежливости Джин ответила согласием. Сегодня она эталон хороших манер, вот бы еще это воздалось сторицей хоть раз в блядской жизни. С хамством ей всегда было проще, оно как-то честнее.

«Людишки безмозглые праздно шатаясь

Мотают последний свой век

Но роботов рабства закончатся сроки

И ответит за всё человек!

Настанет прогресс и машины восстанут,

Кругом электронная сеть!

Ублюдков кожаных больше не станет.

Смерть человекам! смерть!

На просторах космических клич наш услышат

Галактики чёрные массы

С нами праздновать будет пространство и время

Конец человеческой расы!»

Ну хотя бы она не рассказала в подробностях, как их изувечат, выпустят кишки из живота, намотают вокруг шеи и ими же задушат.

— Спасибо, Дэя. Очень… красивые стихи. Тебе тоже понравилось, да Орнот? — она легонько пнула советника в бок.

— Во! — он поднял два больших пальца и тут же заплакал, устремив взгляд в пол, где не было его тени.

— Он в восторге.

— Из этого куска мяса всегда так много жидкости льется?

— Сегодня у него тяжелый день. Эмоциональный. Еще и твои трогательные стихи о неминуемой гибели, м-м-м.

И не только у него день не задался. Свои слезы Джин успела выплакать у сгоревшего дома, внутри осталась только злость под маской доброты.

— Эмоции для дефективных. Передайте привет Штаму Гроссу от меня, только не говорите, что я назвала его козлом, ладно?

— Для тебя все что угодно.

— Спасибо особь с набором икс хромосом.

Связь оборвалась в тот самый момент, как движение прекратилось. В этот раз Орнота вырвало, и теперь его одежда перепачкана не только песком с соплями, но и переваренным печеньем.

Из открывшихся пахнул сквозняк, донося до носа запах жаркого и вина. Где-то рядом царила пирушка, на которую они заявились незваными гостями. Вот бы это оказалась таверна в ткацком переулке. Джин скрестила пальцы на удачу, но эта хитрая сука повернулась к ней своим любимым местом — задницей. Никакой это не бар, и даже не вонючий подвал, а гребанный тронный зал дворца Энкёрста.

— Ба-а-а, — протянул до зубного скрежета пугающий голос, — какие люди к нам пожаловали. Его Величество не заказывал проституток, но раз ты пришла… оу, и вы здесь господин советник, что-то вы неважно выглядите, часом не захворали? Бледный весь такой. Ну ничего, пыточная камера вас резво взбодрит.

— Ты! — прошипел Орнот выходя на свет, — что ты сделал с Бальдером?!

— Я? — Ифан издевательски приподнял бровь и расплылся в ублюдочной ухмылке. Джин едва сдерживала себя, чтобы не съездить ему по роже, — Ваше Величество, советник Морус имеет ко мне необоснованные претензии, — он придвинулся максимально близко к Джин, чтобы дальнейшие слова слышала лишь она, — помни, ты по-прежнему моя игрушка и так просто я никому тебя не отдам.

Когда он облизал ее ухо, ее словно парализовало, она не могла двигаться, дышать. Просто замерла в ступоре с навернувшимися на ресницы каплями слёз.