Тени Монолита

— Вот так, Студент… Варианты твоей судьбы, если уж побывал под выбросом близко к центру, можно пересчитать по пальцам и на одной руке пальцев хватит. Вам повезло. Выброс в этот раз был довольно сильным, но с вами был я и вы были в укрытии. Однако меняться вы уже начали, это заметно.

— Знать бы, как…

— Узнаете обязательно. Чай будешь?

— Плесни. А то во рту какой-то вкус металлический появился… Мельник, а много таких брахманов?

— Два. Один — это я. Что я умею — ты видел. Со вторым ты тоже наверняка встретишься.

Какое-то время мы молчали.

— Мельник, а ты не боишься, что я все это расскажу, к примеру, долговцам?

— Ты не сможешь. Просто не сумеешь. Я же говорю: вы уже начали меняться. Ни одна тень монолита не сделает ничего во вред брахману.

— Но как?..

— Не веришь? Проверь. Царапни ножом, — Мельник протянул мне руку тыльной стороной вверх.

Я вытащил из кармана складной нож, открыл его, подержал лезвие над рукой Мельника, потом снова закрыл.

— Не хочу.

— Ты и не сможешь. А вот к примеру плюнуть мне на ботинок ты вполне даже сумеешь.

— И выбора значит нет?

— Раньше был. За периметром. Теперь ты монолитовец, — Мельник покосился на Леху, поправился — …вы монолитовцы…

…

"Вот так оно и бывает, малыш… Так и бывает… Живешь, не тужишь, а потом выясняется, что жизнь сыграла с тобой злую шутку и вся твоя свобода — пшик. Была — и нет. Как тогда Стрелок на меня смотрел — даже не с удивлением, он сомневался в собственном рассудке. Утром рана гноилась, болела, спасали только антибиотики. Днем она вдруг зажила. Волшебство. Детское удивление вытащенному из шляпы кролику. А я тогда испугался. Я-то сразу понял, что бесплатных пряников не бывает, что умение не дается так просто. До сих пор я боюсь каждый раз, когда воздействую на Зону и всегда вариантов только два: делать, или не делать. Не делать нельзя. Делать страшно. Где-то есть счет, который мне должны в один прекрасный момент предъявить и я никогда не знаю, уведичивается он, или уменьшается.

Знать бы еще, кто предъявит? Тогда, проломившись ночью через "фантом" и теряя сознание, я уже подумал, что ушел от оплаты, но эти двое вытащили меня. Значит зачем-то они нужны Зоне и я еще нужен.

Такие дела… Свобода — осознанная необходимость. Умный человек сказал. Спите, пацаны…"

Мельник допил чай и вышел в начавший уже сереть ночной сумрак. Нужно было посмотреть на раненного долговца.

Глава вторая

Утом Леха заболел. Высокая температура, сопли, ангина. Острое регистратурное заболевание, как выразился Мельник. Он потрогал лехин лоб, скормил ему таблетку анальгина и велел отлеживаться. Долговец тоже пришел в себя, но вставал и ходил с трудом. Ему помогли перебраться в цех, оставили двоих больных вместе, чтобы не скучали. С ними же остался Балин. Бродяга со своими боевиками куда-то ушел. Мы же с Мельником двинулись в глубину "Янтаря". Задание, данное Шульгиным, оставалось в силе.

Несколько минут мы шли вдоль заводской улицы между цехов. Потом Мельник хмыкнул, заметив что-то и осмотрелся по сторонам.

— Туда! — он показал на подмимающуюся на эстакаду стальную лестницу.

Мы поднялись метров на пять. Между трубами был проход с полом из профнастила, шириной примерно полметра. По нему мы и пошли.

— Так оно безопаснее, — сказал Мельник, — Трубье лежит часто, нас не сразу заметишь, Зато мы видим всю округу.

По эстакаде мы вышли к недостроенному зданию с покатой круглой крышей. Внутри все заросло черной осокой. В нескольких местах в сумраке было заметно дрожание воздуха. Аномалии. Мельник свернул на площадку, огибавшую здание изнутри. Мы зашли внутрь.

— Блин! — Он резко остановился, — Не с той стороны зашли. Вон тот кран видишь?

В окне, в котором еще оставались стекла, действительно был виден большой мостовой кран.

— Вижу.

— На нем тайник и есть. Нам на эстакаде нужно было свернуть, как раз бы к нему вышли.

— Вернемся?

— Примета плохая — возвращаться, — Мельник выглянул в окно, осмотрелся.

— Давай на крышу вылезем. Вон там можно подняться, — Сказал я.