Тени над Заполярьем. Действия Люфтваффе против советского Северного флота и союзных конвоев

К тому времени в дивизионном районе ПВО имелись в общей сложности 136 орудий, в том числе 84 штуки калибра 85 мм. Лучше всех стреляли импортные 90-мм зенитки, но их имелось всего четыре. Поскольку у зенитчиков совершенно не было боевого опыта, их огонь оказался абсолютно неточным и неэффективным.

Архангелогородка З. Щеголихина в тот момент плыла на пассажирском пароходе, возвращаясь с лесозавода: «После объявления воздушной тревоги пассажиров быстро высадили на причал около улицы Приморской и предложили пройти в бомбоубежище, располагавшееся не где-нибудь на далекой окраине, а с правой стороны здания Управления морского порта. Но первые, кто открыл туда дверь, резко отпрянули. Бомбоубежище было страшно загажено, и оттуда шла ужасная вонь. Тогда пассажиров заставили лечь на землю с левой стороны здания Управления порта».

Первыми над Архангельском появились цельфиндеры (самолеты-целеуказатели), сбросившие бомбы Мк250LK с белыми осветительными ракетами. Плавно опускаясь на парашютах, эти «люстры» ярко осветили весь растянувшийся по берегам Северной Двины город. Следующая волна «Юнкерсов» из 5-й эскадрильи KG30 сбросила уже контейнеры, начиненные мелкими «зажигалками», которые густым огненным дождем сыпались на портовые сооружения, склады и жилые кварталы города.

Люфтваффе использовало килограммовые бомбы В1, а также двухкилограммовые В2ЕZ и В2.2ЕZ, начиненные термитом и воском. Термит представлял собой смесь порошкообразного алюминия с окисями металлов, чаще всего железа. Он воспламенялся при помощи запала, установленного в носовой части корпуса бомбы и состоящего из перекиси бария и магния. Горение магния передавалось алюминию, который горел за счет кислорода окиси металла. При горении термита развивалась температура до 3000 °C, при этом тушить его можно только песком и подобными материалами, а не водой, поскольку при такой температуре вода разлагается на водород и кислород, образуя опасный гремучий газ.

Зажигательные бомбы снаряжались в специальные контейнеры. Так, контейнер АВ1000 содержал 620 килограммовых «зажигалок». При сбрасывании на объект бомбы вылетали из контейнера и рассыпались на большой территории. Их содержимое вспыхивало при трении о воздух, поэтому, падая на крыши зданий или на землю, бомбы уже горели ярким пламенем, создавая очень высокую температуру.

Тем временем к городу приближалась вторая волна Ju-88, которые несли тяжелые фугасные бомбы и авиационные мины. Петер Шталь продолжал рассказ: «Мы находились в центре Белого моря, когда рассеялась облачность. На борту царило молчание. „Еще десять минут“, – нарушил тишину Ханс. Затем мы увидели на земле вспышки выстрелов и разрывы зенитных снарядов в воздухе. Все как над Англией, только в уменьшенном масштабе. Фриче, усердно снимавший, пока позволяла видимость, был отправлен мною в гондолу. Я пошел на снижение, ориентируясь на очаги пожара внизу. Мы были обнаружены русскими зенитчиками. К счастью, они неправильно определили скорость самолета, и разрывы снарядов ложились за хвостовым оперением.

Пожар в районе цели разрастался, и мы без труда положили четыре тяжелые бомбы точно среди портовых сооружений. Я заложил еще один вираж, чтобы корреспондент[58]

мог наблюдать картину бомбежки. Ханс заснял большой пожар, все более увеличивающийся».

Противовоздушная оборона Архангельска оказалась никуда не годной, зенитки палили беспорядочно и вразнобой, а прожекторы без толку «освещали» летнее небо. В результате «Юнкерсы», избавившись от бомб, спокойно снижались и проносились над городом на бреющем полете, обстреливая из пулеметов мечущихся по улицам и обезумевших от страха людей. Действия летчиков 104-й ИАД ПВО[59] оказались не лучше. Всего в воздух были подняты 27 истребителей, но ни один из них встреч с противником почему-то так и не имел.