Тени пустыни

— Не изводи меня. У нас много денег. За джугару дали хорошо.

— За джугару? — удивился Зуфар. — Сейчас джугару и на базаре не берут…

Лицо бабушки просияло.

— Надо уметь продать. Они требовали ячмень, а я и говорю: ячмень для лошадей. А джугару и лошади и люди едят…

— Какие люди?

— Из песков.

У Зуфара в груди шевельнулась тревога. Чем — то зловещим потянуло от этого упоминания про людей из песков.

Бабушка начинала сердиться:

— Все вы, мужчины, одинаковы! Откуда люди? Какие люди? Пока дело не запутаете, не приведете его в порядок. Я дала тебе денег. Ты пойдешь к сапожнику и купишь сапоги. Хорошие сапоги, красивые сапоги.

Приятная перспектива иметь новые сапоги кого угодно соблазнит, но в Зуфаре сидел зуд упрямства. Он молчал, насупившись. Старуха поняла, что он все еще противится, и расшумелась:

— Ты до кончиков ногтей — мой муженек, твой дед. Тоже во все щели нос совал! Все ему подавай, выкладывай… Спокойно минуты посидеть не мог. Говорю тебе: я не знаю, кто покупал! Доволен? Никогда я не видела их раньше. Понял? Еще что? Денег у них полный мешок. Они сказали: «Живем в песках. Корма истощились. Коням жрать нечего, людям жрать нечего…» Хорошие купцы. Ходили по всем курганчам*, спрашивали хлеб, ячмень, муку, платили большие деньги. Ко всем заходили, в каждую курганчу, у всех покупали. У меня джугару купили. Не торговались, не рядились. Деньги тебе на сапоги выручила. Доволен?

_______________

* К у р г а н ч а — дехканская усадьба в Хорезме.

Сердцу сделалось тесно. Зуфар вскочил и стоял растерянный возле очага. От волнения у него перехватило горло. Но как говорить с бабушкой, чтобы не задеть ее? У него не бабушка, а золото! И за хозяйством смотрит, и в котле у нее всегда что — нибудь варится, и овец сама пасет, и овец стрижет, и колодец может вырыть сама в песках, и каракулевые шкурки выделывает, и на базаре сумеет выгодно продать, и одежду сама сошьет, и… Зуфар нежно любил свою бабушку. Нет, надо с ней бережно, нельзя огорчать… Он еще верил, что его догадка неосновательна, и с надеждой спросил:

— А — а–а, так это из песков… из совхоза? От Ашота? Говорят, они новых овец получили…

— От Ашота? Я знаю всех, кто работает в совхозе. Ни от какого они не от Ашота. Покупали джугару туркмены в высоких папахах, с колодцев. Они сказали сами: «Мы из Каракумов, у нас лошадям жрать нечего, людям нечего жрать. Продайте! Даем хорошую цену».

В ярости Зуфар бил кулаком по раскрытой ладони и ухал. Он никак не мог собраться с мыслями.

— Пустыня, проклятая пустыня! — простонал он. — Опять идет на нас пустыня.

Шахр Бану величественным столпом застыла у двери. Свет от костра прыгал по ее точеному лицу. У нее чесалась рука дать Зуфару подзатыльник. Только слишком уж он вырос, внучек.

— А к соседям они заходили? — спросил совсем небрежно Зуфар.

— Кто?

— Те… в высоких папахах…

— Говорила я тебе, заходили. К Менгли на усадьбу заходили, к Шамурату, к арбакешу Саттару…

— У всех купили?

— У всех. У кого ячмень, у кого муку. Большие деньги платили. Погрузили на арбу Саттара и повезли.

— В пески?

— Нет, сначала к Бабаджану — кули.

— В караван — сарай? Да ведь Бабаджан — кули человек самого каракумского ишана! Ох! Опять пустыня…

Зуфар сел и поспешно натянул сапоги. Он спешил. Вскочил, надел куртку и потянулся было к форменной фуражке, висевшей на колышке, вбитом в стену. Но рука метнулась нерешительно раз, другой и схватила старую чабанскую шапку.

— Я пойду! — проговорил он, стараясь не глядеть на бабушку.

— Куда? Ночь, все спят.

Она распахнула скрипучую дверь, и в комнату холодом пахнуло черное вызвездившее небо.

— Пойду поброжу.

— Эх, — рассердилась бабка, — сколько пыли может поднять один джигит. Понимаю… Бдительность… Ты бы со своими комсомольцами зашел в кооператив да посмотрел, что там вытворяет Парпибай… заведующий… Еще красным купцом называется… Гребенки там в лавке у Парпибая есть… пудра… Нужна мне пудра… Резинки и запонки есть, а ситца нет. И ни одного аршина сатина… Ведер нет. Веревок нет. А я знаю, товар ведь из Ургенча в лавку привозят. А где? Красный купец Парпибай… своим дружкам да родственничкам — баям продает через заднюю дверь… А Парпибай — красный купец — кто? Настоящий он старый торговец — бай, спекулянт. Вот на кого свою бдительность науськайте. А тут солидные люди джугару купили. Ты и затормошился. Из — за одного мешка какой — то джугары бдительным стал. У нас полный чулан пшеницы. Что ты раскричался? Тоже мне хозяин. Вот такой же и твой дед… Все в кухне в очаг глаза запускал.

Поправив шапку на голове, Зуфар откашлялся. Нет, бабушке надо объяснить. А вдруг они, те, из пустыни, опять явятся? Тогда еще хуже будет.

Бабушка сама помогла. Она взглянула ему в глаза и примирительно улыбнулась:

— Давай, сынок, выкладывай. Обижай! Все равно: во рту не спрячешь даже макового зернышка. Говори же, чего не поняла выжившая из ума старуха?

Зуфар нежно погладил бабушку по плечу.

— Матушка, скажите: у них не было оружия? Винтовки там или сабли? Не заметили ли вы?

Старуха ахнула и подняла к потолку руки:

— Вай дод! И ружья были, и сабли были… Ох, как я не догадалась!