Тени пустыни

— У нас, келатцев, с туркменами старые счеты. До русских туркмены сотни лет грабили йезидов — келатцев. Уводили в рабство. Твою бабушку, сынок, туркмены похитили… сделали рабыней. Не жаль такого, как Овез Гельды… Но сейчас не до счетов. Сейчас мусульмане Туркестана, сунниты, шииты, и мы, йезиды, должны беспощадно обрушить мечи на головы большевиков. Нам дорога каждая сабля, каждая винтовка. Сейчас надо, чтобы в Туркестане цирюльник сделал большое кровопускание. Потерявший много крови слабеет. Когда большевики придут в изнеможение, придем мы. Таков закон войны.

Зуфар чуть не задохся. Отвратительный голос, отвратительный человек этот Юсуф Ади. Странно. Джаббар ибн — Салман промолчал. Почему он ничего не говорит? Или так надо? Или он испытывает Юсуфа Ади?

Но всем своим видом и Юсуф Ади и Джаббар ибн — Салман показывали, что они ждут ответа.

— Матерый волк посылает вперед молодых, годовалых волков, пробормотал Зуфар. — Так у нас в степи. Когда молодые псы, хранители отары, и молодые волки изнуряют свои силы в драке, приходит матерый волк и выбирает овечку по вкусу…

Юсуф Ади таял от восторга. Какой у него умница правнук! Араб вел себя сдержанно.

— Ты умеешь стрелять? — спросил он.

— На сто шагов из двустволки я попаду дробинкой в глаз лисе! воскликнул Зуфар. — Шкурка останется целой…

— А ездить верхом?

— Спросите в Хорезме у тех, кто не сумел удержать на седле козла во время козлодрания, — не без наивного хвастовства ответил хивинец.

— А искать и находить?

— Разве мы пришли в этот мир, чтобы смотреть, но не пользоваться?

— Клянусь головой вашего правнука, господин Юсуф Ади, он для вас дар божий. Он вполне подойдет…

И хоть Зуфар понятия не имел, для чего он подойдет, стало ясно: предстоит ехать, и на этот раз через границу, в Туркмению. В душе Зуфар ликовал. Он возвращался на родину.

Зуфар уже не думал больше о тайных лазах, тропинке, ночном бегстве…

Правда, ибн — Салман тут же разочаровал Зуфара. Он не пожелал посвящать его в подробности. Он приказал только готовить хурджуны и коней.

Он вышел и скоро вернулся совершенно преображенным. Вместо арабского бурнуса и куфии — головного платка — он облачился в черный халат почти до пят и обмотал голову чалмой. Зуфар усмехнулся.

— Чего вы смеетесь? — рассердился Джаббар ибн — Салман.

— И вы хотите в такой чалме… по Туркменской степи?

Зуфар едва сдерживал смех.

— Ты непочтителен, сынок, — вмешался добродушно Юсуф Ади. — Когда господин спрашивает у раба совета, тот от радости раздувается и одежда не вмещает его… Из угождения господину не грех и пожертвовать своей головой.

— Хорошо, — сказал ибн — Салман, — пусть посмеется. Молодости свойствен смех… Дайте ему быстрого коня из своей конюшни, чтобы он не отстал от моего «араба», и на рассвете — в путь…

— Извините… я смеялся… — проговорил наконец Зуфар, — а дело серьезное. В пустыне неспокойно. В вашей одежде… на чистокровных конях… Да мы и до первого колодца не доедем: или калтаманы пристрелят, или русские пограничники.

Зуфар помянул пограничников нарочно. Он хотел слышать, что на это скажет араб.

— Что ты предлагаешь? — сухо спросил Джаббар ибн — Салман. Напоминание о пограничниках он пропустил мимо ушей.

— Текинские папахи, халаты… Никакого оружия… Простые рабочие лошади. Еще лучше пешком… Только, боюсь, вам придется трудно.

Увидев, что Джаббар ибн — Салман мрачнеет, хозяин дома вмешался в спор, и очень своеобразно. Он схватил большой отделанный серебром сосуд и разлил в кофейные чашечки янтарную жидкость.

— Нет, — резко отказался араб.

— Закон ислама? — спросил Юсуф Ади. — Закон запрещает виноградное вино, а в кувшине французский коньяк…

— Нет.

— Клянусь семью шейхами Баальбека, это хорошо! Пейте! — Юсуф Ади уже успел выпить, и глаза его пьяно блестели. — Разве дьяволы не пьют вино?

— Дьяволы? — удивился Ибн — Салман. Светлые брови его приподнялись.

— Мы, йезиды, поклоняемся дьяволу, ох, опять проговорился, Мелек Таусу, а разве ты не поклоняешься тоже английскому дьяволу в шлеме и с пикой на золотых соверенах… Святому Георгию… Ваш дьявол — золото… Дьявол…

Ибн — Салман смотрел на Юсуфа Ади все мрачнее, но к коньяку не притронулся. Зуфар не отказался. В холодные зимние ночи на нефтеналивной барже матросы согревались спиртом после вахты — аральский «норд — ост» невозможно выдержать, особенно когда на судне негде погреться и нельзя даже спичкой чиркнуть. Он выпил самую малость, но ему сделалось жарко и весело. Теперь все казалось легко и просто. Он уже чувствовал себя дома, в Хазараспе. Хватит с него заграничной жизни. Завтра он уже не будет дрожать при слове «жандарм», завтра… Да здравствует завтра!

Но внезапно в комнате появился новый гость, и веселость Зуфара как рукой сняло. Если бы не опьянение, вероятно, он бы испугался.

Зуфар узнал в вошедшем невообразимо толстом, с заплывшими жиром глазками персе господина Океана Знаний, управляющего финансами Хорасанской провинции и друга начальника жандармерии Мешхеда.

Юсуф Ади был пьян и порол несусветную чушь.