Тени Солнца

Словно в подтверждении словам, грянул гром. Шуя сурово посмотрел на темные облака, он и без них знает, что скоро грядет срок Кама, скоро мудрые глаза перестанут видеть духов, а душа совершит последнее путешествие из слабеющего тела.

Как страшно ему было в первый раз покидать тело, заняв чужое. И пусть это был глупый варан, наблюдавший за их караваном, он испугался. Мать шутливо отмахнулась, отец рассмеялся. Смеялись братья и сестры, а Шуя, надув губы, сдерживал кулаки. Не поверили ему, когда он разжег костер без кремня, подпалив пальцем верблюжью шерсть. И тогда, в темную ночь, когда люди в черных повязках гнали их в пустыню, из его рук вырвалось пламя, ему уже некому было это рассказать.

Два дня скитался он по пескам, одоленный жаждой и голодом. С ужасом рассматривал Шуя свои руки, длинные пальцы и покрытую загаром кожу. Вроде его ладонь, его запястья и сеть зеленовато-синих вен, а скрыто в ней нечто чужеродное.

Обессиленный, добрался до крохотного оазиса. Четыре пальмы, одна из которых повалена на землю, а под ними источник пресной воды. Так припал он губами к ней, что не заметил, рядом с собой еще одного человека. Наверное, будь перед ним хоть северное войско, бросился бы Шуя сперва к воде, и только потом от них.

Шаман, точно так же уставший после долгого странствия, сидел на поваленной пальме, в тени её сестер с закрытыми глазами. Не думал ни о чем, душа его бороздила гиблые болота вместе с юным глупцом, что решил отыскать редкие травы на территории нежити. Недолго ему еще разгуливать в этом теле, чувствует он, как всколыхнулась вода, и, покрытые клочковатой шерстью руки тянуться из неё.

— Ты кто? — спросил Шуя, едва мужчина открыл глаза. Черные и разящие, поражающие своей глубиной, они смотрели прямо в саму суть.

— Никто, — пожал плечами мужчина. Его одежда, из грубой ткани вся в пыли. На поясе висел кинжал в кожаном чехле, рядом крошечный мешочек. Возле ног неизвестного лежала тряпичная сумка.

— Как это никто? Не может быть такого. Ты человек, и я тоже.

Лениво Шаман прикрыл глаза, желанный отдых нарушен щебетанием мальчишки. Взъерошенные светлые волосы покачнулись от едва заметного ветерка. Кам мотнул головой, нужно идти дальше. Отдохнувшие ноги бодро сделали несколько шагов по песку, ободряюще звякнула фляга воды в сумке. До следующего привала полдня пути.

— А я могу… пойти с тобой? — перед ним выскочил мальчишка. Желтые глаза смотрели с мольбой. От этого решения завесила его жизнь. — Пока не найду свой караван, Солнце мне свидетель!

Солнце, словно бы услышало слова юнца, сверкнуло ярким лучом в глаза. Шаман скривился, а Шуя побледнел, ждя ответа.

— Если не будешь отставать, то можешь держаться рядом.

Подпрыгнув от радости, он улыбался детской улыбкой, смотря на мужчину без тени страха. Не похож он на кочевника, не было в нем и черт людей с Южных степей — видел их Шуя, все как один — голубоглазые, да русоволосые.

— Я Шуя кстати, — добавил он, спустя минуту. Мужчина не ответил ничего, не скривил лицо, продолжая шагать прямо. И почему-то в груди зародилось решение поведать свою печальную историю странному незнакомцу.

Рассказал ему Шуя о своей жизни, как разбойники в ночи напали на их караван, как гнали их под ночными светилами. Не утаил он, как из пальцев сверкнули искры, поджигая фитиль фейерверков — так на них кочевники и вышли. А вот, как мать драла ему за это уши, скрыл. Временами казалось, то Шаману неинтересны его слова, смуглое лицо выглядело равнодушным. Возможно, он, как и сестры, не верит ему и насмехается в душе. И лишь на второй день пути, когда на небо взошло луна, Кам, окинув его взглядом, приказал разжечь огонь. В руках не было кремневого камешка, и сколько бы не тер Шуя ветви друг о друга — они не загорались.

Шаман терпеливо ждал.

Стыдясь своей неумелости, особенно под изучающим взглядом, Шуя, от обиды стукнул рукой по ветвям, тонкое волшебство острой болью прошлось по кончикам пальцев. Замерев, он снова посмотрел на ладони. Его, не чужие. А раз, они его, значит и делать будут то, что он, Шуя, скажет.

Диким потоком необузданная магия окутала сухие ветви, обдуло жаром тело. Едва отскочил он от вспыхнувшего пламени, опалив ресницы.

— Что толку от злости, коль не можешь с ней брататься?

«Никакого» понял Шуя, разворачивая ладони к лицу. Едва заметное золотое свечение просачивалось сквозь тонкую кожу. Это его, и он должен научиться с этим совладать, иначе повторится то же, что и в тот вечер. Шуя не знал, как именно он научится контролировать это, но точно знал, что ему поможет странный мужчина.

Много лет прошло с того года, много дорог они прошли вместе, много рек переплыли, много закатов проводили. И сейчас, слушая непривычный шум дождя, Шуя понял, что очень скоро наставник будет жить разве что в его памяти. Не было у него родни, не было друзей, по крайне мере ни разу не упоминал в разговоре их имена.

— Надеюсь, не скоро… — повторил парень сам для себя и с тоской на сердце посмотрел во тьму пещеры. Наставник уже должен вернуться, но даже шаги его не раздавались в тишине.