Тени трона

— Нет, Гленард, это будет выглядеть как устранение вами сильного конкурента. Произвол. Особенно, когда Донрен фактически сидит на троне, пусть и только грея его для законного Императора.

— Это наши проблемы, Тадеш, — снова пожал плечами Гленард. — Твое дело теперь вспомнить все твои преступления и рассказать о них прежде, чем палач прожжет твое тело до костей.

— Прошу тебя, Гленард, дайте мне возможность достойно уйти. Позвольте присутствовать на Большом Совете. Позвольте выступить, отказаться от претензий на трон и поддержать Славия. А потом, после коронации, или даже сразу после Совета, делайте, что хотите. Бросайте в подвал, пытайте, казните. Я готов.

— На что ты рассчитываешь, Тадеш? Что тебя в последний момент изберут, и твоя шея сможет избежать топора? Не рассчитывай. Никто тебя не поддержит.

— Нет, Гленард. Просто хочется напоследок, хотя бы несколько дней, пожить полной жизнью перед смертью. Пить, жрать, перетрахать всех шлюх в Рогатайхе…

— И почему я тебе должен дать эту возможность? — удивился Гленард. — Вы вот с Ардэном намеревались меня тут же и пришибить. Не думаю, что вы были готовы дать мне хотя бы повидаться с женой перед смертью. С чего это я должен помогать тебе трахать шлюх?

— Потому что я нужен тебе, Гленард, — пояснил Тадеш. — Каким бы я ни был, меня слушают и уважают бароны и графы и в Зведжине, и в Меддане, и в Плодэне. Арестуешь меня сейчас, и настроишь их против себя и Славия. Дашь мне высказаться на Совете, а я клянусь высказаться за Славия, и они безоговорочно поддержат вас. Ты и сам понимаешь, что я прав.

— Что мне твои клятвы, Тадеш? Ты уже один раз их нарушил.

— И к чему это привело, Гленард? Посмотри, — он указал на тело Ардэна. — Я понял. С тобой и Донреном шутки плохи. Не идиот же я, чтобы наступать на одни и те же грабли снова и снова. Сейчас я чудом остался в живых, а Ардэн умер. В следующий раз на таком же столе буду лежать я. Если не веришь моему слову, поверь разумным доводам и моему страху. Я боюсь тебя, Гленард. До усрачки боюсь. Пусть этот страх послужит подтверждением моим клятвам.

— Слова, Тадеш, слова… — Гленард брезгливо поморщился. — Петь ты красиво умеешь. А дела твои — говно.

— Но с тем, что я нужен вам на Совете, ты согласен? — спросил Тадеш.

— Согласен, — кивнул Гленард после недолгих раздумий. — Сейчас мы позовем двух тайных стражников, которые ждут меня у дома. И твоего стюарда. В их присутствии ты признаешься во всех своих преступлениях. И запишешь их на пергаменте. Писать же ты умеешь. Мы все засвидетельствуем твое признание. Ты выступишь на Большом Совете, отречешься от трона, поддержишь Славия и призовешь всех также поддержать его. Любое отклонение от этих твоих обещаний, и ты будешь немедленно арестован. И пытки твои станут хуже в сотню раз. Ты не умрешь от пыток, но ты будешь мечтать умереть. Месяц за месяцем. Если же ты всё сделаешь, как обещаешь, то пыток не будет вообще, а суд будет быстрым и справедливым, с учетом всех твоих оправданий. Кто знает, может, у тебя даже появится маленький шанс отделаться парой лет тюрьмы с последующим изгнанием. Согласен?

— Согласен, — твердо ответил Тадеш. — Спасибо тебе, Гленард. Спасибо!

— Тогда бери перо, а я позову своих людей. Посмотрим, так ли крепки твои обещания.

— Крепче дуба, Гленард, — Тадеш расплылся в улыбке. — Моё слово крепче стали. Крепче скал. Крепче алмазов.

На рассвете следующего утра герцог Тадеш ан Зведжин в полном боевом доспехе, верхом на огромном черном жеребце, въехал в Белый город вместе с колонной вооруженных солдат в доспехах с гербами герцогства Зведжин.

Глава XLI

— Гленард! Гленард! — Донрен орал, со всей силы стуча в дверь спальни.

Гленард подскочил, мгновенно проснувшись. Выскользнул из-под одеяла, соскочил с кровати и, как был, голый, подбежал к двери, открывая. За его спиной, закутавшись в одеяло, привстала на кровати Лотлайрэ.

— Да что случилось, Донрен? — изумленно спросил Гленард у запыхавшегося Донрена.

— Тадеш… Его солдаты… Захватывают город… — тяжело дыша, сообщил Донрен. — Быстро одевайся, пойдем!

Ночью выпал снег. Его было немного, только чтобы слегка прикрыть землю, грязь улиц, и крыши домов мелкими сухими морозными снежинками.

Первые лучи рассвета только осветили Рогтайх. Солнце еще даже не показалось из-за высокого холма, на склоне которого сгрудились здания Белого города и Императорский дворец.

В этот момент четыре корабля с флагами Зведжина на мачтах, уже несколько дней стоявшие неподалеку в заливе, наконец, достигли пристаней. Едва они пришвартовались, как по доскам пристаней очень громко в утренней тишине стукнули доски выброшенных сходен.

Еще через секунду по сходням, а потом и по доскам причалов, вдавливая чистые снежинки в грязные доски, ритмично и тяжело застучали сапоги сотен воинов, высадившихся с кораблей.