Тени возвращаются

То, что происходило дальше, было похоже на спектакль, да возможно так оно и было. Илар то и дело прикасался к Алеку, и они стояли близко друг к другу, разговаривая, словно друзья, и бросая хлеб рыбам. Алек вдруг протянул руку и взял ладонь Илара. Серегил замер, стиснув пальцы на прутьях решетки и чувствуя такую бешеную ненависть к Илару, что у него перед глазами поплыли темные круги. Он не двигался с места, пока Алек и Илар снова не скрылись из виду, затем сполз на стул и уронил голову на колени, чувствуя себя совершенно разбитым.

Когда прошла тошнота, он выпрямился на стуле, глядя в окно на чаек с их серыми спинами, кружащихся над крышами дома. Его сердце ныло и едва колотилось.

Как это возможно?

Где был Илар все эти годы, и что он здесь делает?

Думай, будь всё проклято! Ты даже не можешь стоять на ногах. Что же делать?

Когда его голова перестала кружиться, он медленно отодвинул стул в угол комнаты, подальше от двери и съежился там, истекая потом и задыхаясь, сжав руками пустой кувшин для воды. Он чувствовал себя совершенно нелепо, но в этот момент ничего не мог с этим поделать.

Зориель пришла, как обычно, принеся обед, и обнаружила его там:

— Что случилось?

— Я видел вашего "хозяина" там, в саду, — прорычал он: — Оказывается, это мой давний приятель.

Зориель поставила поднос ему на колени.

— Ты говоришь ерунду. Давай, ешь свою еду.

— Скажите ему, что я очень хотел бы возобновить наше знакомство, Вы ведь передадите это? — прокричал ей вслед Серегил, когда она направилась к двери: — Скажите ему, что это было слишком давно!

— Безумец! — бросила она через плечо, и охранник захлопнул за нею дверь.

Серегил криво улыбнулся, принимаясь за бобовую похлебку с черным хлебом, и сладкое молоко, которые она принесла. Ничего в общем-то не изменилось, но знание того, где сейчас Алек, даже если он с Иларом, впервые за все эти недели дало некую почву под ногами.

Прошло более полстолетия с тех пор как Серегил повстречался с Иларом тем летом на собрании клана у реки. "То было моё последнее лето там", — подумал он горько. "Не потому ли мне и снится всё это снова и снова, спустя столько лет? Я почувствовал, что он опять рядом?"

Это из-за Илара он убил того хаманца. А потом оказался преданным собственным отцом и своим кланом, не пожелавшими и слушать его жалких оправданий.

Илар был на несколько десятков лет старше, чем тот зеленый юнец, каким был тогда Серегил. Он был настолько красив, настолько очарователен и всегда возле. Он заставил Серегила почувствовать себя кем-то особенным, а не тем, кем он был всегда — большим разочарованием своего отца.

Серегил с тихим стоном уронил голову на руки. Илару не составило труда совратить его: к тому была масса возможностей. Сначала он влез в сердце Серегила, нуждавшегося в ласке, очаровав его нежностью, добрыми словами и лживыми похвалами, изображая из себя простого деревенского паренька, сраженного им, в то время как сам лишь охотился за сыном кирнари и искал подходящего случая подставить ему подножку: использовав Серегила, сорвать переговоры отца с Зенгати. Слишком поздно понял Серегил, каковы были на самом деле цели его "возлюбленного" все это время.

Даже после всех этих лет воспоминания лежали на нем позорным пятном. Азриель пробовала предостеречь его относительно этого человека, который был старше него, а со временем даже Киту стала беспокоить одержимость Серегила Иларом.

Но Серегил не слушал никого, и, в конце концов, так дешево купился. Илар придумал игру: он давал ему задания, как бы в шутку, для проверки его сил — украсть немного еды из одного лагеря, пробраться в самое сердце другого, и принести доказательства, что он побывал там и вернулся, никем незамеченным, и тому подобное. Возгордившись своими успехами и одобрением старшего, он, не раздумывая, вошел в палатку хаманского кирнари, за документом, который должен был помочь его отцу в переговорах. Ему и в голову не пришло, что едва он справится с поручением, как Илар убедит одного из родственников кирнари Хамана также пойти туда под каким-то предлогом.

Было темно, и появившийся человек напугал Серегила. Оба выхватили оружие, но Серегил оказался быстрее и ударил его ножом, действуя под влиянием страха и паники, прежде чем смог подумать о последствиях. Серегил не хотел убивать его. Убийство сковало отвращением его сердце, и он и не подумал уйти. Илар и его друзья-заговорщики к тому времени были уже далеко, а Серегил появился в палатке Совета, в раскаянии и слезах, с ещё теплой кровью — первой, которую он пролил — на своих руках и белой тунике.

Илара в Ауренене больше никогда не видели…

Серегил не почуял, что его отравили, пока полупустая чашка с похлебкой не выскользнула из его рук, загремев по полу.

— Нет! — прошептал он, когда комната вдруг закачалась. Зачем было Илару убивать его теперь, после всех этих испытаний?

Но он не умер, и даже не потерял сознание. Его тело просто онемело, оставив ужасающе ясными его мысли.