Теодосия и последний фараон

– Тео… – Мама умоляюще взглянула на меня, и мне было непонятно, то ли она хочет, чтобы я прекратила все это, то ли молится о том, чтобы я вновь стала прежней, слегка странной, конечно, но вовсе не страшной.

– У нас нет времени, мама. Прошу тебя, доверься мне.

Глядя маме прямо в глаза, я пыталась открыть перед ней свою душу, показать взглядом, что, несмотря на все окружающие меня странности, я по-прежнему ее дочь, и хочется верить, что любимая. Мама, кажется, поняла меня. Она кивнула, я облегченно выдохнула и занялась своей кошкой.

– Ты готова? – спросила я Исиду, кладя рядом с ней на цоколь серебряную пудреницу. Исида замурлыкала, и я решила, что это очень хороший знак.

Ритуалы и богослужебные правила, заклинания и мистерии, все чудеса, с которыми я столкнулась за последние пять дней, вихрем кружились у меня в голове. Я закрыла глаза, глубоко вздохнула. Я смогу, я сделаю это. Сделаю. Я открыла глаза и сразу почувствовала нерешительность – мне что-то мешало. А, вот в чем дело: мама наблюдает за мной.

– Мама, можно тебя попросить – повернись лицом к стене, пожалуйста.

Она раздраженно вздохнула, но сделала, как я просила. Я снова обернулась к Исиде.

– Я слышу шаги, мисс!

Мое сердце замерло.

– Один человек или несколько?

– Один, мисс.

Проклятье. Это не подмога. Это тот, кто преследует нас.

Я постаралась стереть из памяти чудовищный образ фон Браггеншнотта и сосредоточилась на своем деле.

Облизнула шпильку, чтобы смочить ее, затем обмакнула в пыль со стен усыпальницы фараона и поспешно принялась рисовать на спине Исиды фигуру. Сделать это на покрытой шерстью поверхности оказалось очень трудно, но я, как заведенная, облизывала шпильку, макала ее в пыль и чертила, облизывала, макала и чертила. Наконец на спине Исиды начала отчетливо проступать нарисованная мной фигура Сехмет.

Я повторяла с Исидой все то же самое, что проделывал с уаджетинами Барути, когда готовил их к битве.

– Шаги приближаются, мисс!

– Все почти готово, Гаджи. Когда я скажу, прижмись к стене, как моя мама.

Я еще раз обмакнула облизанную шпильку в пыль и нарисовала над сердцем Исиды глаз Ра, окруженный веревочной петлей, которая должна ограничить лютую злобу Сехмет. Готово. Это все, что я могла сделать.

У меня не было ни систрума, ни барабана, ни благовоний. Только мои собственные ладони и пылкие молитвы. Я трижды очень громко хлопнула в ладони – к сожалению, святилище было очень маленьким, и его стены не усиливали звук.

– Тео, – прошептала мама. – Ты выдаешь наше присутствие.

Наверное, я должна была успокоить и переубедить ее, но у меня не было на это ни единой свободной секунды, я должна была внимательно следить за тем, что происходит на цоколе.

Исида начала извиваться и шипеть, ее тело судорожно пульсировало и с каждым мгновением становилось все больше, словно раздуваясь изнутри, как воздушный шар.

– Ой-ей-ей, – жалобно простонал Гаджи.

Не в силах больше бороться с собственным любопытством, стоявшая лицом к стене мама обернулась и тихо взвизгнула.

Исида соскочила на пол, под ее шерстью тугой волной прокатились могучие мышцы. Сейчас она уже была ростом с собаку и все продолжала раздуваться.

– Она не взбесилась? – слабым голосом спросила мама, вжимаясь спиной в стену.

– Нет, она просто защищает нас, – высоким и каким-то бесцветным голосом ответила я. Не знаю, почему он у меня стал таким – то ли я магической энергией надышалась, то ли просто переволновалась.

– Шаги уже в соседней комнате, мисс! – воскликнул Гаджи, а затем отскочил от дверного проема и прижался к стене рядом с моей мамой.

– Фрейлейн? – послышался хриплый, леденящий кровь шепот. – На этот раз вам не удрать от меня, фрейлейн.

Тут ставшая размером с льва Исида грозно зарычала, заставив всех нас сжаться от страха. Я посмотрела на свою кошку и вздрогнула, увидев ее глаза. У Исиды был взгляд беспощадного хладнокровного убийцы.

– Иди, – шепнула я ей. – Спаси нас.

Гигантская Исида снова зарычала и вылетела в дверной проем.

Оттуда, снаружи, донесся панический вопль фон Браггеншнотта, заглушенный шумом возни, затем послышался тупой удар – судя по всему, об одну из колонн сильно ударилось что-то тяжелое.

Хотелось надеяться, что это был фон Браггеншнотт. Исида снова зарычала так, что над нашими головами ходуном заходила крыша, а затем ее мягкие тяжелые шаги стали быстро удаляться и вскоре затихли. Я закрыла глаза и мысленно поблагодарила всех – и богов, и Исиду.

Прошло лишь несколько секунд, и до нас вновь донеслись рычание и крики – теперь уже откуда-то издалека, судя по всему, со двора храма. Я высунула свою голову в дверной проем, осмотрелась и сказала маме и Гаджи:

– Кажется, все чисто. Пойдемте отсюда, пока нас снова не запер кто-нибудь в этой мышеловке.

Я взяла Гаджи за руку, затем протянула свою вторую руку маме. Она ошеломленно посмотрела на нее, и на один ужасный, показавшийся вечностью миг мне подумалось, что она не возьмет ее. Но мама взяла ее, и я почувствовала тепло ее родной руки. Как же это было приятно!

А потом мы побежали.