Теорема Столыпина

Немного найдется примеров подобной вопиющей политической близорукости образованного класса, столь глобального непонимания элитами гибельности избранного пути развития страны, какой дает Россия.

И тут, казалось бы, самое время заклеймить их и закончить книгу.

Однако полноценно сделать это не получится.

Потому что не меньший ужас в том, что это непонимание была вполне естественно и даже предсказуемо.

Это нормальная реакция отсталой традиционной страны на модернизацию, которая грозит нарушением привычной жизни. В Японии по этому поводу была гражданская война. Привычка, инерция — великая движущая сила Истории. Известны случаи, когда в МЛС люди накануне освобождения совершают преступления, чтобы не менять привычной среды обитания.

В частности, от страны победившего патернализма иного ждать было просто невозможно.

Ведь что такое патернализм?

Система взаимоотношений, исходящая из тезиса о неспособности подданных, «подвластных» и т. д. к рациональному мышлению и самостоятельному принятию рациональных и эффективных решений. Поэтому ключевые (и не только) вопросы бытия за них должен решать кто-то другой, кто в данной системе координат считается более компетентным, а это, конечно, вышестоящие всех мастей — вне зависимости от их IQ, а также социальной страты, где происходит действие.

Патернализм подразумевает пассивность народа, ибо крестьяне — «аппарат для вырабатывания податей», «и сей есть их жребий». Для огромной части элит иное положение было просто немыслимым, поэтому народ был обречен на общину и со всеми вытекающими последствиями.

За века патернализм стал неотъемлемой и весьма органичной частью сознания большинства жителей России вне зависимости от социального положения. Разумеется, он не мог (и не может) быть отменен механически.

Конечно, далеко не все образованные люди поверили в «волшебную сказку», сочиненную славянофилами и Герценом с Чернышевским

Разумеется, скептики не оспаривали уникальности нашей истории (впрочем, и не нашей тоже), но не понимали, почему из-за этого мы должны воспринимать достижения человечества только в военно-технической сфере.

Однако не «партия здравого смысла» принимала решения и формировала общественное мнение.

В тренде были социалистическо-крепостнические настроения, подогреваемые воспоминаниями о былом военном величии.

Когда задумываешься о восприятии носителями этих идей реальных потребностей и нужд России, то из цензурных вариантов ответа на ум приходит история о том, как Папа Пий IV велел прикрыть наготу фигур «Страшного Суда» Микеланджело, что и сделал Даниэлле Да Вольтерра, прозванный за это современниками «штанописцем» (Braghettone).

Отечественные «штанописцы» исходили (и исходят) из официально-парадной, «правильной» трактовки нашей «самобытности», которая всегда стремилась красивыми словами замаскировать тот банальный факт, что «скрепы» во все времена почему-то означают ущемление прав населения страны.

А Столыпина они перекрашивают так, что от его понимания «Великой России» остается только «Мы им всем покажем!», произносимое с ноздревскими интонациями.

Между тем Петр Аркадьевич (как и С. Ю. Витте, как и Б. Н. Чичерин) Великую Россию видел правовым государством, страной, где люди имеют реальные права, где они имеют полную возможность самореализации, где правительство не противник, а союзник своих граждан. При этом, естественно, страной, соответствующей своей великой истории, а значит, умеющей за себя постоять. Тут нет ни малейшего противоречия.

Новое общественное настроение еще при Николае I, т. е. в разгар крепостничества, объявило нас пределом совершенства и тем самым лишило стимула к поступательному развитию в ряде важнейших аспектов. Ведь, как и всякая монополия, монополия на идеал ведет к загниванию.

Естественно, когда на такие идеи есть повышенный общественный спрос, всегда появляются те, кому хочется быть большими католиками, чем Папа Римский.

Не уверен, что мне хотя бы наполовину удалось передать в книге ту злость и то чувство обиды «за державу», которые тысячи раз охватывали меня при чтении самодовольных разухабистых текстов народников-«самобытников» всех времен и мастей — и просто неучей, и недоучек с профессорскими регалиями, и государственных мужей с «толстыми» эполетами и звездами.

Это под аккомпанемент «парадной самобытности» мы ввязались в русско-японскую войну и заполучили революцию 1905 г.

Это ею — и не слишком опосредованно — были сформированы «бесправная личность и самоуправная толпа», — движущая сила Русской революции.

Это ее вариация была одной из главных идейных опор советской власти; как и в 1900-х гг. опора сгнила, сыграв выдающуюся роль в крушении той страны, в которой мое поколение родилось и выросло.

Кто сосчитает, во что обошлось России, всем нам это ложно понятое величие своей страны?

И вот теперь мы видим новый виток тех же настроений, которые уже не раз доводили Россию до катастрофы.

Да, заканчивать эту книгу куда сложнее, чем подводить итоги преобразований Столыпина.