Или в том же пермском издательстве вышла в переводе на русский язык книга Бена Вударда «Динамика слизи». Вудард, опираясь в том числе на арт-проекты и литературу киберпанка, рассуждает о двойственности грибов: с одной стороны, это споры, постоянный взрыв в природе, постоянное заражение, но с другой стороны — некоторая грибница и питательная слизь. Грибы могут захватить весь мир благодаря двум вещам. Во- первых, благодаря контагиозности: споры могут разлететься куда угодно, хоть по всему космическому пространству, как в прозе киберпанка. А во-вторых, благодаря ризоматичности: они станут такой слизью, питанием, что только они и поддерживают жизнь как микроклимат в лесу — они захватывают мир уже как причина его сытости. Тем самым получается, что они оказываются причиной сразу в двух смыслах: причина как причина разрушения (взрыв), механическая причинность, и причина как причина продолжения жизни (питание), органическая причинность. Первое всегда мгновенно, а второе всегда длительно, но и то и другое устремлено в мнимую бесконечность Вселенной (мнимую — потому что в физике «бесконечность» не общепринятое понятие, а в рассматриваемых нами сейчас философиях реальность создают общепринятые понятия). В таком случае для правильного изучения природы и нас самих нужно пересматривать понятия «болезнь» или «сытость», усматривая в них не только квалификации живого, но более общие квалификационные признаки — например, Вселенная оказывается «насыщена» светом, но при этом она «болеет» возникновением новых звезд. Только так мы сможем преодолеть засилье в науке поверхностных метафор, таких как «рождение» звезд, начав говорить о действительной ситуации во Вселенной.
Цель спекулятивного реализма — объяснить, как одни структуры могут становиться частью других, более сложных. Например, колонизацию новых земель обычно проводили частные военно-торговые компании, но потом колонии становились собственностью государств-ко- лонизаторов. Почему так произошло, хотя это очень крепкие частные компании? Социалист сказал бы, что государство лучше и прогрессивнее управляет, чем жадные до обогащения коммерсанты, а капиталист бы ответил, что государство после буржуазных революций само стало отчасти как фирма и корпорация. Но это не объяснения: если государство ведет себя как фирма, это не значит, что оно успешный конкурент фирмам, или что в результате этой конкуренции фирма погибнет, а не найдет себе новую нишу и новую стратегию. Тогда как Грэм Харман отвечает: да потому что просто система компании объяснила себя с помощью более сложной си стемы государства, а государство стало себя вести так, что самим своим поведением объясняет, как действуют компании, и в результате компания оказывается внутри этого объяснения, полностью подчиненная этому бытию. Это скорее симбиоз, приводящий к тому, что в большой системе государства такая частная компания становится просто неразличима, само государство начинает действовать спонтанно, революционно, не как прежде, превосходя своим авантюризмом любой прежний авантюризм.
Считается, что спекулятивный реализм возник довольно случайно: в 2007 году в Голдсмитском колледже Лондонского университета прошла конференция, в которой ярко заявили о себе четыре докладчика: Квентин Мейяссу (о котором мы уже говорили как об ученике Алена Бадью), Йен Гамильтон Грант, Рэй Брасье и Грэм Харман. Харман на этой конференции сформулировал программу нового движения. Конечно, слово «движение» к участникам этих дискуссий применимо условно, но что точно их объединяет — умение работать онлайн. Все, кто относят себя к спекулятивному реализму, ведут блог, иногда даже читают лекции в Твиттере, дают интервью, печатают книги для свободного распространения, хотя прямо не заявляют обычно о себе как противниках копирайта. Они здесь напоминают французских публичных интеллектуалов, с тем отличием, что французы пользуются готовой инфраструктурой (так, Ж. Лакан показательно назвал книгу своих телеинтервью просто «Телевидение»), а спекулятивные реалисты часто создают новую инфраструктуру общения, заставляя Твиттер быть местом не только сообщений, но и для лекций.