Теория доктора Комиссарова

Когда Комиссаров отворил Сумину дверь из недр квартиры раздался призывныий свист чайника и махнув рукой в сторону вешалки, что видимо должно было означать «заходите и раздевайтесь», шаркая тапочками и цепляя стены развевающимся халатом старичок вприпрыжку умчался по коридору. Сумин повесил тяжелое зимнее пальто и потоптавшись минуту в полутемной прихожей шагнул вперед. В длинном коридире, конца которому видно не было, потому что он плавно заворачивал направо, обнаружилось несколько дверей. Виктор нерешительно заглянул в ближнюю. За широкой двухстворчатой дверью сияющей вымытыми прямоугольниками старого стекла открылась огромная комната с двумя широкими полукруглыми окнами и балконной дверью посредине. Обстановка комнаты представляло собой произведение современной эклектики — массивная антикварная мебель вперемежку с двумя компьютерами и большим телевизором, беззвучно транслировавшим новости, похоже СНН. Слева от двери обнаружился кожанный диван перед которым находился журналный стол с серебрянным подносом, где стояло не только все необходимое для чаепития, но и некоторые излишества как-то две розочки с вареньем, ваза с большими шоколадными конфетами и песочным печеньем, сочно блестевший свеженарезанными дольками лимон, хрустальная масленка и тарелка с обильным количеством сыра наскольких сортов. Виктор Андреевич сглотнул слюну, внезапно почувствовал что он зверски голоден и с трудом оторвав взгляд от стола продолжил осмотр комнаты. В углу возле окна стояла пальма, настоящая и ухоженная, дружелюбно отсвечивая узорными зелеными листями, на которых не было ни пылинки. На ее мохнатом стволе сидела искусственная белка, наверное даже беличье чучело, так натурально она выглядела, застывшим бусиничным взглядом уставившись на Сумина. Возле двери через которую только что зашел Виктор Андреевич висела большая картина, по-видимому очень хорошая копия Айвазовского. Три корабля слегка накренившись на вечерней волне, на раскрытых парусах стремились за уходящим солнцем, а паруса были красно-оранжевые, как в мечтах героини Грина.

— Очень романтично, — не сдержался и пробормотал Сумин. На этом осмотр комнаты был прерван вернувшимся Комиссаровым, который нес большой фарфоровый чайник, имитировавший орущего цветного петуха пускавшего клювом настояший пар который наполнил комнату запахом хорошего чая.

— Хлеб? — выжидающе взглянул он на Сумина. Тот молча подал ему пакет. Потом спохватился и извиняясь сказал:

— Я забыл спросить какой вам больше нравится и купил разного. Он весь свежий, только привезли. Комиссаров сунул тонкий с горбинкой нос в пакет, шумно втянул в себя воздух, на секунду задержал дыхание, как бы оценивая качество хлеба, и сказал:

— Присаживайтесь, я сейчас вернусь.

Вернулся он действительно быстро, принес изящную хлебную корзинку с аккуратно нарезанным белым и черным хлебом и изюмным калачом. Там же лежали сдобные булки с маком.

— Все так красиво накрыто, — сказал Сумин не ожидавший такого внимания.

— Да, внучка моя, любит она это дело — красоту навести.

— Она будет пить чай с нами? — заинтересовался Сумин, ему никогда не приходило в голову что у Комиссарова могут быть родственники.

— Нет, мы ждем другого человека.

Не успел он договорить, как в дверь позвонили и сорвавшись с места как метеор, в следующую секунду Комиссаров открывал дверь и дружески обнимался с кем-то в прихожей. Пришедший оказался седеющим мужчиной лет пятидесяти, настолко импозантным что Сумин внутренне запереживал и приревновал к нему всех знакомых и незнакомых женщин мира, которые должны были быть от того просто без ума. Одет он был в прямые темные брюки, черный, крупной вязки, свитер, из-под которого выглядывал белый воротничок, в зубах сжимал небольшую зажженную трубку, наполнившую комнату запахом хорошего табака. Паркет под его шагами тяжело крякнул и звук веером тихих скрипов разбежался по комнате. Увидев Сумина он обрадовался, будто наконец-то встретил человека с которым давно пытался познакомится, протянул обе руки и не вынимая трубки сказал:

— Здравствуйте! Меня зовут Георгий, а вас как? — и улыбнулся, не разжимая зубов, такой очаровательной улыбкой что Сумин тот час же полюбил этого человека и с энтузиазмом пожал протянутую ему руку. Тем временем Георгий продолжил:

— Я социолог, должен сказать — независимый социолог. Занимаюсь анализом данных для разных заказчиков, иногда это государственные заказы, иногда частные.

— Я врач, — просто сказал Сумин. — В недалеком прошлом ярый противник теории доктора Комиссарова.

Георгий засмеялся.

— Все мы прошли через этот этап. Его теория настолько неожиданна что сперва рождается сомнение в нормальности ее автора. Но если вы оглянетесь вокруг — мы давно уже играем второстепенную роль в этом мире. К слову… Сколько у вас было женщин с которыми вы чувствовали себя свободно, спокойно, и… главным. Действительно главным.